Ко всему этому для меня было большой находкой, что Истомин, часто, и не
заходя ко мне из-за своей стены, рассеивал налегавшую на меня тоску одиночества музыкою, которую он очень любил и в которой знал толк, хотя никогда ею не занимался путем, а играл на своем маленьком звучном пианино так, сам для себя, и сам для себя пел очень недурно, даже довольно трудные вещи.
Это обозлило меня на Истомина, и я не старался скрывать от него, что мне стало тяжело и неприятно в его присутствии. Он на это не обращал, кажется, никакого внимания, но стал
заходить ко мне реже, а я не стал ходить вовсе, и так мы ни с того ни с сего раздвинулись.
Вскоре после того, так во второй половине марта, Ида Ивановна
зашла ко мне, посидела, повертелась на каком-то общем разговоре и вдруг спросила...
Неточные совпадения
На другое утро
ко мне зашел незнакомый, очень щеголевато и в то же время очень солидно одетый, плотный, коротко остриженный господин с здоровым смуглым лицом, бархатными бакенбардами и очень хорошими черными глазами.
Так мы и жили. К нам обоим
заходил иногда Фриц Фрицевич (так звал Шульца Истомин), и мы частенько навещали Фрица Фрицевича. Навещая нас, бездомников, Фридрих Фридрихович являлся человеком самым простодушным и беспретендательным: все ему, бывало, хорошо, что ни подашь; все ловко, где его ни посадишь.
Зайдя же
ко мне второй раз, он прямо спросил...
Наступил, наконец, и долгожданный день совершеннолетия. Девушка Иды Ивановны ранехонько явилась
ко мне за оставленными вещами,
я отдал их и побежал за своим Пушкиным. Книги были сделаны. Часов в десять
я вернулся домой, чтобы переодеться и идти к Норкам. Когда
я был уже почти совсем готов,
ко мне зашел Шульц. В руках у него была длинная цилиндрическая картонка и небольшой сверток.
— Я не хочу, чтоб дома заметили это… Я очень слаба… поберегите меня… — молила она, и даже слезы показались в глазах. — Защитите меня… от себя самой!.. Ужо, в сумерки, часов в шесть после обеда,
зайдите ко мне — я… скажу вам, зачем я вас удержала…
Неточные совпадения
— Ну, ступайте теперь к папа, дети, да скажите ему, чтобы он непременно
ко мне зашел, прежде чем пойдет на гумно.
— Кой черт улики! А впрочем, именно по улике, да улика-то эта не улика, вот что требуется доказать! Это точь-в-точь как сначала они забрали и заподозрили этих, как бишь их… Коха да Пестрякова. Тьфу! Как это все глупо делается, даже вчуже гадко становится! Пестряков-то, может, сегодня
ко мне зайдет… Кстати, Родя, ты эту штуку уж знаешь, еще до болезни случилось, ровно накануне того, как ты в обморок в конторе упал, когда там про это рассказывали…
Так вот если бы ты не был дурак, не пошлый дурак, не набитый дурак, не перевод с иностранного… видишь, Родя,
я сознаюсь, ты малый умный, но ты дурак! — так вот, если б ты не был дурак, ты бы лучше
ко мне зашел сегодня, вечерок посидеть, чем даром-то сапоги топтать.
— Из Брянска попал в Тулу. Там есть серьезные ребята. А ну-ко, думаю,
зайду к Толстому?
Зашел. Поспорили о евангельских мечах. Толстой сражался тем тупым мечом, который Христос приказал сунуть в ножны. А
я — тем, о котором было сказано: «не мир, но меч», но против этого меча Толстой оказался неуязвим, как воздух. По отношению к логике он весьма своенравен. Ну, не понравились мы друг другу.