Неточные совпадения
Ульяна Петровна
любила их всех ровно, одною чисто евангельскою любовью, нo ближе двух
других к ней был Нестор.
А между тем Юлинька никак не могла полюбить своего мужа, потому что женщины ее закала не терпят, даже презирают в мужчинах характеры искренние и добрые, и эффектный порок для них гораздо привлекательнее; а о том, чтобы щадить мужа, хоть не
любя, но уважая его, Юлинька, конечно, вовсе и не думала: окончив одну комедию, она бросалась за
другою и входила в свою роль.
— Что ж тут такого обидного для Нестора Игнатьича в моем вопросе? Дело ясное, что если люди по собственной воле четыре года кряду
друг с
другом не видятся, так они
друг друга не
любят.
Любя—нельзя
друг к
другу не рваться.
— Да, рассуждайте там, вяжутся или не вяжутся; что вам за дело до слов, когда это случается на деле; нет, а вы попробовали ли себя спросить, что если б ваша жена
любила кого-нибудь
другого?
— Очень просто! Всей моей заботливости едва достает для одних моих детей, а если ее придется еще разделить с
другими, то всем будет мало. Вот почему у меня и выходит, что нельзя
любить, следует бежать от любви.
— Да, конечно, об обетованной, где несть ни раб, ни свободь, но всяческая и во всех один дух, одно желание
любить другого, как самого себя.
— Нет, все это очень странно… ни борьбы, ни уверенности, что мы
любим друг в
друге… что-то все-таки высшее… человеческое… Неужто ж уж это в самом деле только шутовство! Неужто уж так нельзя
любить?
На сердце и нрав Ильи Макаровича синьора Луиза не имела желаемого влияния. Он оставался по-прежнему беспардонно добрым «товарищеским» человеком, и все его знакомые очень
любили его по-прежнему. Анну Михайловну и Дорушку он тоже по-прежнему считал своими первыми
друзьями и готов был для них хоть лечь в могилу. Илья Макарович всегда рвался услужить им, и не было такой услуги, на которую бы он не был готов, хотя бы эта услуга и далеко превосходила все его силы и возможность.
— Да ведь позвольте… мы ведь с вами старые
друзья. Ведь… вы его наконец
любите?
— А так! У них пению время, а молитве час. Они не требуют, чтоб люди уродами поделались за то, что их матери не в тот, а в
другой год родили. У них божие идет богови, а кесарево кесареви. Они и живут, и думают, и
любят, и не надоедают своим женщинам одною докучною фразою. Мне, вы знаете, смерть надоели эти наши ораторы! Все чувства боятся! Сердчишек не дал бог, а они еще мечами картонными отмахиваются. Любовь и привязанность будто чему-нибудь хорошему могут мешать? Будто любовь чему-нибудь мешает.
— Я его очень
любил, но мы как-то отвыкли
друг от
Друга.
„И тех, которых нет с нами. Ты также помилуй, и с ними живи“, — пела Жервеза после первой молитвы. — „Злых и недобрых прости, и всех научи нас
друг друга любить, как правду
любил Ты, за нас на кресте умирая“.
„А тех, которые
любят друг друга“, — запела молочная красавица голосом, в котором с первого звука зазвенели слезы — „тех Ты соедини и не разлучай никогда в жизни. Избави их от несносной тоски
друг о
друге; верни их
друг к
другу все с той же любовью. О, пошли им, пошли им любовь Ты до века! О, сохрани их от страстей и соблазнов, и не попусти одному сердцу разбить навеки
другое!“
— Тут одна, — сказала Дора, снова остановись и указывая на исчезающий за холмом домик Жервезы, — а вон там
другая, — добавила она, бросив рукою по направлению на север. — Вы, пожалуйста, никогда не называйте меня доброю. Это значит, что вы меня совсем не знаете. Какая у меня доброта? Ну, какая? Что меня
любят, а я не кусаюсь, так в этом доброты нет; после этого вы, пожалуй, и о себе способны возмечтать, что и вы даже добрый человек.
— Да что ж тут яснее? Мало ли что случается! Ну, вдруг, положим, полюбишь человека, которого
любит другая женщина, для которой потерять этого человека будет смерть… да что смерть! Не смерть, а мука, понимаете — мука с платком во рту. Что тогда делать?
— Так сказали? Да, я уверена, что вы в эту минуту обо мне не подумали. Но скажите же теперь, мой
друг, если вы нехорошего мнения о женщинах, которые выходят замуж не
любя своего будущего мужа, то какого же вы были бы мнения о женщине, которая выйдет замуж
любя не того, кого она будет называть мужем?
— И все вообще, такой ужас! Ты не знаешь: отец, зимою, увлекался водевильной актрисой; толстенькая, красная, пошлая, как торговка. Я не очень хороша с Верой Петровной, мы не
любим друг друга, но — господи! Как ей было тяжело! У нее глаза обезумели. Видел, как она поседела? До чего все это грубо и страшно. Люди топчут друг друга. Я хочу жить, Клим, но я не знаю — как?
Итак, что до чувств и отношений моих к Лизе, то все, что было наружу, была лишь напускная, ревнивая ложь с обеих сторон, но никогда мы оба не
любили друг друга сильнее, как в это время. Прибавлю еще, что к Макару Ивановичу, с самого появления его у нас, Лиза, после первого удивления и любопытства, стала почему-то относиться почти пренебрежительно, даже высокомерно. Она как бы нарочно не обращала на него ни малейшего внимания.
Неточные совпадения
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова поговорить о деле. Ну что,
друг, как твой барин?.. строг?
любит этак распекать или нет?
Хлестаков. Это правда. Я, признаюсь, сам
люблю иногда заумствоваться: иной раз прозой, а в
другой и стишки выкинутся.
Хлестаков (провожая).Нет, ничего. Это все очень смешно, что вы говорили. Пожалуйста, и в
другое тоже время… Я это очень
люблю. (Возвращается и, отворивши дверь, кричит вслед ему.)Эй вы! как вас? я все позабываю, как ваше имя и отчество.
19) Грустилов, Эраст Андреевич, статский советник.
Друг Карамзина. Отличался нежностью и чувствительностью сердца,
любил пить чай в городской роще и не мог без слез видеть, как токуют тетерева. Оставил после себя несколько сочинений идиллического содержания и умер от меланхолии в 1825 году. Дань с откупа возвысил до пяти тысяч рублей в год.
10) Маркиз де Санглот, Антон Протасьевич, французский выходец и
друг Дидерота. Отличался легкомыслием и
любил петь непристойные песни. Летал по воздуху в городском саду и чуть было не улетел совсем, как зацепился фалдами за шпиц, и оттуда с превеликим трудом снят. За эту затею уволен в 1772 году, а в следующем же году, не уныв духом, давал представления у Излера на минеральных водах. [Это очевидная ошибка. — Прим. издателя.]