Неточные совпадения
— Знамя! — и бросилась бежать во внутренность дома. Явившись
в цветнике, она остановилась перед
собеседниками, как преступница. Отец сурово посмотрел на нее; убийственный взор его говорил: ты не швейцарка! Видно было, что Роза собиралась плакать; но черноволосый мужчина быстро и крепко схватил ее за руку и увлек за собою. У тына, к
стороне рощи, была калитка. Могучею рукою распахнул он калитку и, втолкнув
в нее девушку, сказал ей...
— Что бы это значило? — говорили, смотря друг на друга, встревоженные
собеседники, кроме Вульфа, которого первое дело было взяться за карабин, а второе — бежать
в ту
сторону, откуда раздался выстрел.
С другой
стороны, добрый, но не менее лукавый Фриц, привозя ему известия из замка и прикрепляя каждый день новое кольцо
в цепи его надежды, сделался необходимым его
собеседником и утешителем; пользуясь нередкими посещениями своими, узнавал о числе и состоянии шведских войск, расположенных по разным окружным деревням и замкам; познакомившись со многими офицерами, забавлял их своими проказами, рассказывал им были и небылицы, лечил лошадей и между тем делал свое дело.
Приметно было, что баронесса отдыхала на лаврах, между тем как маленькому генералу, повелителю Лифляндии, подсыпались со всех
сторон тернии. Казалось, что при новом толчке, данном его самолюбию, он должен был разразиться на
собеседников громовым ударом; напротив того,
в нем оказался неожиданный перелом: с крошечного лба сбежали тучи, его обвивавшие; на лице проглянуло насмешливое удовольствие, и он, рукоплеская, примешал к восклицаниям
собеседников и свое...
Приосанившись, он отвечал с твердостию, что если, паче всякого чаяния, был он обманут сведениями, доставленными ему из Лейпцига, о господине Зибенбюргере, то не считает себя ни
в чем виноватым; но что, впрочем, его превосходительство сам мог ошибиться
в ученом путешественнике, принимая его за шпиона Паткулева; он же, с своей
стороны, видел
в нем любезного и умного
собеседника, неприятного только для тех, которые не любят истины и близоруки.
Неточные совпадения
Марья Алексевна и ругала его вдогонку и кричала других извозчиков, и бросалась
в разные
стороны на несколько шагов, и махала руками, и окончательно установилась опять под колоннадой, и топала, и бесилась; а вокруг нее уже стояло человек пять парней, продающих разную разность у колонн Гостиного двора; парни любовались на нее, обменивались между собою замечаниями более или менее неуважительного свойства, обращались к ней с похвалами остроумного и советами благонамеренного свойства: «Ай да барыня,
в кою пору успела нализаться, хват, барыня!» — «барыня, а барыня, купи пяток лимонов-то у меня, ими хорошо закусывать, для тебя дешево отдам!» — «барыня, а барыня, не слушай его, лимон не поможет, а ты поди опохмелись!» — «барыня, а барыня, здорова ты ругаться; давай об заклад ругаться, кто кого переругает!» — Марья Алексевна, сама не помня, что делает, хватила по уху ближайшего из
собеседников — парня лет 17, не без грации высовывавшего ей язык: шапка слетела, а волосы тут, как раз под рукой; Марья Алексевна вцепилась
в них.
Как сейчас я его перед собой вижу. Тучный, приземистый и совершенно лысый старик, он сидит у окна своего небольшого деревянного домика,
в одном из переулков, окружающих Арбат. С одной
стороны у него столик, на котором лежит вчерашний нумер «Московских ведомостей»; с другой, на подоконнике, лежит круглая табакерка, с березинским табаком, и кожаная хлопушка, которою он бьет мух. У ног его сидит его друг и
собеседник, жирный кот Васька, и умывается.
А что, если мой недавний
собеседник возьмет да вынырнет? — думалось мне. Ведь он меня тогда с кашей съест! Что я такое? много ли нужно, чтоб превратить мое бытие
в небытие? Хотя, с другой
стороны, на какую потребу мне бытие? вот так бытие! Так не лучше ли сразу погрузиться
в небытие, нежели остаться при бытии, с тем чтоб смотреть
в окошко да улыбаться прохожим?
«Одним словом, — так заканчивалась заметка, — если оставить
в стороне некоторые щекотливые вопросы, вызывающие (быть может, и справедливое) осуждение, м-р Гомперс оказался не только превосходным оратором и тонким политиком, но и очень приятным
собеседником, которому нельзя отказать
в искреннем пафосе и возвышенном образе мыслей.
Нельзя не видеть, что
в этих статьях более выводится на сцену дурная
сторона нравов, и за это нельзя осуждать «
Собеседник».