Неточные совпадения
—
Тоже! Стану
я ерундой заниматься, — заворчал Веткин. — Когда это у
меня время, чтобы рубить? С девяти утра до шести вечера только и знаешь, что торчишь здесь. Едва успеешь пожрать и водки выпить.
Я им, слава Богу, не мальчик дался…
—
Мне тоже влетело — на четверо суток… Одним словом, новости старые.
—
Я сказал! — передразнила его жена и
тоже, как и он, ударила маленькой смуглой ладонью по колену. — А ты вот лучше скажи-ка
мне, каким условиям должен удовлетворять боевой порядок части? Вы знаете, — бойко и лукаво засмеялась она глазами Ромашову, —
я ведь лучше его тактику знаю. Ну-ка, ты, Володя, офицер генерального штаба, — каким условиям?
— О,
я тоже это знаю! — весело подхватила Шурочка. — Но только не так.
Я, бывало, затаиваю дыхание, пока хватит сил, и думаю: вот
я не дышу, и теперь еще не дышу, и вот до сих пор, и до сих, и до сих… И тогда наступало это странное.
Я чувствовала, как мимо
меня проходило время. Нет, это не то: может быть, вовсе времени не было. Это нельзя объяснить.
— Как вам не совестно! — наставительно заметила хозяйка. — Еще и пить не умеете, а
тоже…
Я понимаю, вашему возлюбленному Назанскому простительно, он отпетый человек, но вам-то зачем? Молодой такой, славный, способный мальчик, а без водки не сядете за стол… Ну зачем? Это все Назанский вас портит.
«О чем
я сейчас думал? — спросил самого себя Ромашов, оставшись один. Он утерял нить мыслей и, по непривычке думать последовательно, не мог сразу найти ее. — О чем
я сейчас думал? О чем-то важном и нужном… Постой: надо вернуться назад… Сижу под арестом… по улице ходят люди… в детстве мама привязывала…
Меня привязывала… Да, да… у солдата
тоже —
Я… Полковник Шульгович… Вспомнил… Ну, теперь дальше, дальше…
Ему говорят: «Морфея, ваше превосходительство?» — «Э, вше равно: иж одной минералогии…» Так
я теперь, господа, — Шульгович встал и положил на спинку стула салфетку, —
тоже иду и объятия Нептуна.
— Гето, братец ты мой,
я сейчас рассказываю… Был у нас случай, когда
я служил в Темрюкском полку. Поручик фон Зоон, — его солдаты звали «Под-Звон», — так он
тоже однажды в собрании…
—
Я ведь ничего не знаю и не говорю, Павел Павлыч, — жалобно и кротко возразил Ромашов, —
я ничего, ничего не знаю. Но вот, например, североамериканская война или
тоже вот освобождение Италии, а при Наполеоне — гверильясы… и еще шуаны во время революции… Дрались же, когда приходила надобность! Простые землепашцы, пастухи…
«Капитан Дювернуа? Его солдаты смешно называют: Довернинога. А вот
тоже, говорят, был какой-то генерал Будберг фон Шауфус, — так его солдаты окрестили: Будка за цехаузом. Нет, Дювернуа скуп и не любит
меня —
я это знаю…»
—
Я не понимаю, Владимир Ефимович… — возразил Ромашов. —
Я, с своей стороны,
тоже должен спросить вас…
— Хлебников, тебе плохо? И
мне нехорошо, голубчик,
мне тоже нехорошо, поверь
мне.
Я ничего не понимаю из того, что делается на свете. Все — какая-то дикая, бессмысленная, жестокая чепуха! Но надо терпеть, мой милый, надо терпеть… Это надо.
Неточные совпадения
Городничий. Вам
тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично…
Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Анна Андреевна. Приходи, Осип, ко
мне,
тоже получишь.
(Раскуривая сигарку.)Почтмейстер,
мне кажется,
тоже очень хороший человек. По крайней мере, услужлив.
Я люблю таких людей.
Почтмейстер (продолжая читать).Хм… хм… хм… хм… «сивый мерин. Почтмейстер
тоже добрый человек…» (Оставляя читать.)Ну, тут обо
мне тоже он неприлично выразился.
Хлестаков. Покорно благодарю.
Я сам
тоже —
я не люблю людей двуличных.
Мне очень нравится ваша откровенность и радушие, и
я бы, признаюсь, больше бы ничего и не требовал, как только оказывай
мне преданность и уваженье, уваженье и преданность.