Неточные совпадения
— Какая
ж это воля, батюшко, коли нас снова на барщину гонят… Как, значит, ежели бы мы вольные — шабаш на господ работать! А нас опять гонят… А мы супротив закона не желаем. Теперь
же опять взять хоть усадьбы… Эк их сколько дворов либо прочь сноси, либо выкуп плати! это за што
же выкуп?.. Прежде испокон веку и отцы, и деды все жили да жили, а нам на-ко-ся вдруг — нельзя!
— Братцы! да что
ж это он мужиков-то хватает? — недоумело стали поговаривать там. — За что
же это?.. А волю-то не читает!..
— Что
ж это плохо собираются! — суетливо пищал дохленький блондинчик, то обращаясь к окружающим, то на цыпочках устремляя взгляд вдаль по улице. — Ай-ай, господа, как
же это так!.. Наши еще не все налицо… Пожалуйста
же, господа, смотрите, чтобы все так, как условлено!.. Господа!.. господа! после панихиды — чур! не расходиться!.. Пожалуйста, каждый из вас пустите в публике слух, чтобы по окончании все сюда, на паперть: Ардальон Михайлович слово будет говорить.
— Но ведь надо
же сперва узнать, надо исследовать, по крайней мере, все дело! Ведь так нельзя
же! Ведь это что
ж такое, наконец!!… Вредный дух школы — да Господи Боже мой! взгляните прежде…
— Ну, не на таковского напал, дружочек!.. Я, признаться, с первого
же слова почувствовал это. Однако, что
ж теперь делать? — в недоумении пожал плечами учитель, — ведь вся эта штука очень сильно глупостью попахивает.
— Ну что
ж, в овраге так в овраге! И прекрасное дело! — с напускным равнодушием сказал учитель, подымаясь с постели. В сущности
же в эту минуту нечто жуткое слегка стало похватывать его за душу.
— О, какие ты вздоры говоришь, папахен! — ласково засмеялась она. — Ну, чем
же я себя опозорила? Что
ж, я подлость какую сделала? украла? продала кого? В чем позор-то?
— Почем
же мне знать-с?.. Что вы там напишете, — я знать этого не могу… Откуда
ж мне!..
«Что
же, коли напечатать ее? — грустно раздумывал Полояров, очутясь уже вне кабинета, — ведь тут не более как два с половиной листа печатных, а дадут за них… ну, много-много, коли по пятидесяти с листа… И то уж красная плата! Значит, за все сто двадцать пять, а гляди, и того меньше будет… Что
ж, пятьсот рублей цена хорошая, ведь это выходит по двести с листа. Да такой благодати вовек не дождешься! Ну его к черту, помирюсь и на этом!»
— Что
ж это?.. Что
ж это теперь?.. Как
же я-то? — в недоумении расставляя руки, лепетал смущенный Анцыфров.
— Зверь не трогает и змея не кусает, потому им от Бога такой предел положен. Зверя ты не тронь, и он тебя не тронет. Он на этот счет тоже справедливый. Ну опять
же кто Бога знает, тому по писанию «дадеся власть наступити на змию и скорпию и на всю силу вражию». Значит, чего
ж тут страшиться? Надо только веру имати. Сказано: «от Господа вся возможная суть».
— Нет, что-нибудь да не так, — сказал он. — Здорово живешь стрелять не станут… Знавал я некогда и Высокие Снежки, хорошее село. Только там ведь больше все, почитай, народ никонианец живет. За что
ж в них стрелять-то. Помещику своих крестьян морить — себе
же убыток.
— Но отчего
ж меня не арестовали прежде, в ту
же ночь?
— Хорошо, — сказал он. — Положим, вам удастся припрятать меня на время от жандармов, но что
ж из этого? Ведь я
же не могу век быть спрятанным, ведь рано ли, поздно ли, они все-таки найдут и притянут меня к делу.
— Моя прислуга — лакей и девушка знают меня с детства и очень мне преданы. Они такие
же поляки, как и я, и потому опасаться их нечего! — успокоила графиня; — а что касается моих знакомых, то хотя бы кто из них и узнал как-нибудь, — так что
ж? У меня есть пятилетний сын, которому нужен уже гувернер. Для моих знакомых вы гувернер моего сына.
Ну вот, ты и верила в себя, ты и любила, и любишь, что
же ты не сделала так, чтоб он не ушел от тебя, чтоб он не увлекся другою, чтоб он любил только тебя одну, что
ж ты не сделала этого?
«И нужно
же было оставить!.. И дернула
ж нелегкая не уничтожить!» — корил он себя мысленно.
— Да зачем
же непременно вашу? — возразила Затц; — ведь есть
же еще три свободные комнаты: Лубянская может занять под себя хоть любую. Она ведь тоже из наших… Что
ж!.. А я с своей стороны не прочь, пожалуй, чтоб и она жила. Ведь мы здесь живем коммуной, на равных основаниях, и друг другу ничем не обязаны, — пояснила она Нюточке, и вслед за тем обратилась ко всем вообще. — Так как, господа? Принимаете, что ли, новую гражданку?
— Полояров! Да что
же это наконец такое! — пристает к нему то тот, то другой. — Опять воды ни капли нету!.. Ардальон Михайлыч, да что
ж это, ей-Богу! Просто руки от холода коченеют. Что это вы не распорядитесь! Пошли бы приказали, чтоб он, каналья, хоть дров-то притащил. Ведь так жить невозможно!
— Ну, что
ж такое имя?.. Не все ли равно имя? Ну, вздумается мне его «Чесноком» назвать, ну и будет Чесноком!.. Чеснок — чем
же не имя? Преотличное имя! И очень даже благозвучно выходит.
— В коммуне?.. Это что
ж еще такое?.. Какие
же там коммунисты?
— Да я что
ж… я спокоен, сударыня, я спокоен теперь, — полусмущенно и благодарно говорил он. — Спасибо вам… за ваше участие доброе спасибо!.. Переехать к вам — это, полагаю, стеснительно будет, да и притом
же уж я так… с Андреем вот Павлычем вместе… а посещать вас почаще, это вот вы мне позвольте.
— Voilá c’est le mot [Вот точное слово! (фр.)]!.. Именно превкусная!.. Глаза-то какие!.. А губы? а ноздри? — О, многообещающие ноздри! И притом
же еще нигилистка! Да это, ей-Богу, преинтересно!.. Але
ж éстешь тéнги ходак, душéчко! — весело хлопнул он по плечу поручика. — Но только отчего
ж у нее волосы не острижены? Ведь у этих нигилисток, говорят, волосы под гребенку стригут? Только фис!.. Это, положим, оригинально, однако очень некрасиво.
Лидинька громко захохотала одобрительным смехом. Анцыфров вслед за нею тоже было фыркнул, но заячьим взглядом взглянув на Ардальона, тотчас
же струсил и примолк. И Малгоржан, глядя на других, состроил вдруг лукавую усмешку, озаренный новою мыслию со стороны Моисея. Фрумкин
жe, видя это, начинал уже ощущать предвестие некоторого торжества.
— Нет, это не годится! Это не подходящее! — порешил Полояров и в мелкие кусочки изорвал начатый донос свой. — Этим я только дам ему
же лишние выгодные шансы против себя самого. А лучше бы что-нибудь другое!.. Но что
ж другое?.. Что?
— Тьфу!!! — как бы опомнившись, энергически плюнул Полояров почти в ту
же минуту. — Да чтó
ж это я, в самом деле?!. Уж до стихов!.. Ерундища какая-то все в голову ползет… Смешно, право!
…«Ну что
ж, подержат да и выпустят. Какие улики? где факты? — Нигде и никаких!.. В чем виноват? — Ни в чем решительно. Все чисто!.. Стало быть, тут мне и опасаться нечего… И всеконечно так, что подержат да и выпустят… Но только как
же бы это сделать, чтобы быть арестованным?» — задал себе Ардальон новый и последний вопрос самого серьезного свойства и снова сосредоточенно зашагал по комнате.
— Да что
ж, я пожалуй… Я не прочь бы… Если бы это можно было устроить — я готов, с своей стороны!.. Почему
же?..
Полоярова подержали-подержали да и выпустили. Да и что
ж более оставалось с ним делать, как не выпустить? Не держать
же человека за одну только глупость его! Впрочем, арест был вменен ему в наказание.
— Но кто
ж? кто?.. Чего скрывать! К позорному столбу их! В «Колокол»! Имена их отпечатать! Пускай
же все знают!
«Нет, уж это что
ж такое!.. И меня, значит, резать?.. Да за что
же меня-то? Помилуйте!» — поднялся говор с разных концов и слоев этого общества. «Нет уж, воля ваша, а это сумбур какой-то!.. Это, значит, я моего Ваничку да Надюшу в Воспитательный сбрось, а мою Марью Ивановну в люпанар отведи? Да за что
же так?.. Разве Марье Ивановне в люпанаре-то лучше будет?»
— Повторяю вам, я не отказываюсь от дела! — тихо сказал Бейгуш. — Но, господа, как знать чужое сердце и как судить его!.. Берите от меня все, что я могу дать, но оставьте
же мне хоть один маленький уголок моей личной, исключительно мне принадлежащей жизни! Неужели
ж от этого может сколько-нибудь пострадать дело моей родины? Я не герой, а простой работник… Перемените на шахматной доске две рядом стоящие пешки, поставьте одну на место другой — разве от этого ваша игра хоть сколько-нибудь изменится?