Максим разговаривал со своим старым товарищем, молодые люди сидели молча у открытых окон; в небольшом обществе господствовало то особенное тихое настроение, в глубине которого ощущается какая-то
не для всех ясная, но всеми сознаваемая драма.
Неточные совпадения
— Пойми меня, Анна, — сказал Максим мягче. — Я
не стал бы напрасно говорить тебе жестокие вещи. У мальчика тонкая нервная организация. У него пока есть
все шансы развить остальные свои способности до такой степени, чтобы хотя отчасти вознаградить его слепоту. Но
для этого нужно упражнение, а упражнение вызывается только необходимостью. Глупая заботливость, устраняющая от него необходимость усилий, убивает в нем
все шансы на более полную жизнь.
Природа раскинулась кругом, точно великий храм, приготовленный к празднику. Но
для слепого это была только необъятная тьма, которая необычно волновалась вокруг, шевелилась, рокотала и звенела, протягиваясь к нему, прикасаясь к его душе со
всех сторон
не изведанными еще, необычными впечатлениями, от наплыва которых болезненно билось детское сердце.
Вечерний чай и ужин служили
для него лишь указанием, что желанная минута близка, и мать, которой как-то инстинктивно
не нравились эти музыкальные сеансы,
все же
не могла запретить своему любимцу бежать к дударю и просиживать у него в конюшне часа два перед сном.
Но
все это делалось с такою искреннею снисходительностью, как будто
для нее лично это было вовсе
не нужно.
Максим поседел еще больше. У Попельских
не было других детей, и потому слепой первенец по-прежнему остался центром, около которого группировалась
вся жизнь усадьбы.
Для него усадьба замкнулась в своем тесном кругу, довольствуясь своею собственною тихою жизнью, к которой примыкала
не менее тихая жизнь поссесорской «хатки». Таким образом Петр, ставший уже юношей, вырос, как тепличный цветок, огражденный от резких сторонних влияний далекой жизни.
Тем
не менее он продолжал прислушиваться ко
всему, что
для него было так ново, и его крепко сдвинутые брови, побледневшее лицо выказывали усиленное внимание. Но это внимание было мрачно, под ним таилась тяжелая и горькая работа мысли.
Максим говорил серьезно и с какою-то искренней важностью. В бурных спорах, которые происходили у отца Ставрученка с сыновьями, он обыкновенно
не принимал участия и только посмеивался, благодушно улыбаясь на апелляции к нему молодежи, считавшей его своим союзником. Теперь, сам затронутый отголосками этой трогательной драмы, так внезапно ожившей
для всех над старым мшистым камнем, он чувствовал, кроме того, что этот эпизод из прошлого странным образом коснулся в лице Петра близкого им
всем настоящего.
Для Петра началось молодое тихое счастье, но сквозь это счастье
все же пробивалась какая-то тревога: в самые светлые минуты он улыбался так, что сквозь эту улыбку виднелось грустное сомнение, как будто он
не считал этого счастья законным и прочным.
— Может быть, это так для тебя, но
не для всех. Я то же думал, а вот живу и нахожу, что не стоит жить только для этого, — сказал Вронский.
Мясо молодых глухарей очень вкусно, в чем согласны все; мясо же старых, жесткое и сухое, имеет особенный,
не для всех приятный вкус крупной дичи и отзывается сосной, елью или можжевеловыми ягодами; есть большие любители этого вкуса.
Неточные совпадения
Городничий. Тем лучше: молодого скорее пронюхаешь. Беда, если старый черт, а молодой
весь наверху. Вы, господа, приготовляйтесь по своей части, а я отправлюсь сам или вот хоть с Петром Ивановичем, приватно,
для прогулки, наведаться,
не терпят ли проезжающие неприятностей. Эй, Свистунов!
Да сказать Держиморде, чтобы
не слишком давал воли кулакам своим; он,
для порядка,
всем ставит фонари под глазами — и правому и виноватому.
Приготовь поскорее комнату
для важного гостя, ту, что выклеена желтыми бумажками; к обеду прибавлять
не трудись, потому что закусим в богоугодном заведении у Артемия Филипповича, а вина вели побольше; скажи купцу Абдулину, чтобы прислал самого лучшего, а
не то я перерою
весь его погреб.
Имел он
все, что надобно //
Для счастья: и спокойствие, // И деньги, и почет, // Почет завидный, истинный, //
Не купленный ни деньгами, // Ни страхом: строгой правдою, // Умом и добротой!
Стародум. Фенелона? Автора Телемака? Хорошо. Я
не знаю твоей книжки, однако читай ее, читай. Кто написал Телемака, тот пером своим нравов развращать
не станет. Я боюсь
для вас нынешних мудрецов. Мне случилось читать из них
все то, что переведено по-русски. Они, правда, искореняют сильно предрассудки, да воротят с корню добродетель. Сядем. (Оба сели.) Мое сердечное желание видеть тебя столько счастливу, сколько в свете быть возможно.