Неточные совпадения
— Ну, хорошо, — сказал я, сунув письмо в карман. — Это дело пока теперь кончено. Крафт,
послушайте. Марья Ивановна, которая, уверяю вас, многое мне открыла, сказала мне, что вы, и только один вы, могли бы передать истину о случившемся в Эмсе, полтора года назад, у Версилова с Ахмаковыми. Я вас ждал, как солнца, которое все у меня осветит. Вы не знаете моего положения, Крафт. Умоляю вас сказать мне всю правду. Я именно
хочу знать, какой он человек, а теперь — теперь больше, чем когда-нибудь это надо!
— Да,
слушайте,
хотите, я вам скажу в точности, для чего вы теперь ко мне приходили? Я все это время сидел и спрашивал себя: в чем тайна этого визита, и наконец, кажется, теперь догадался.
Но он меня и не
слушал,
хотя и не сводил с меня глаз.
Слушайте, вы! — повернулась она вдруг к матери, которая вся побледнела, — я не
хочу вас оскорблять, вы имеете честный вид и, может быть, это даже ваша дочь.
Понесла я к нему последние пятнадцать рублей; вышел адвокат и трех минут меня не
слушал: „Вижу, говорит, знаю, говорит,
захочет, говорит, отдаст купец, не
захочет — не отдаст, а дело начнете — сами приплатиться можете, всего лучше помиритесь“.
— Меня, меня, конечно меня!
Послушай, ведь ты же меня сам видел, ведь ты же мне глядел в глаза, и я тебе глядела в глаза, так как же ты спрашиваешь, меня ли ты встретил? Ну характер! А знаешь, я ужасно
хотела рассмеяться, когда ты там мне в глаза глядел, ты ужасно смешно глядел.
— Я только скрепя сердце
слушаю, потому что ясно вижу какую-то тут проделку и
хочу узнать… Но я могу не выдержать, Стебельков!
Она пришла, однако же, домой еще сдерживаясь, но маме не могла не признаться. О, в тот вечер они сошлись опять совершенно как прежде: лед был разбит; обе, разумеется, наплакались, по их обыкновению, обнявшись, и Лиза, по-видимому, успокоилась,
хотя была очень мрачна. Вечер у Макара Ивановича она просидела, не говоря ни слова, но и не покидая комнаты. Она очень
слушала, что он говорил. С того разу с скамейкой она стала к нему чрезвычайно и как-то робко почтительна,
хотя все оставалась неразговорчивою.
— Dites donc, voulez-vous que je vous casse la tête, mon ami! [
Послушайте, друг мой, вы что,
хотите, чтобы я проломил вам голову! (франц.)] — крикнул он длинному.
— За что же? Ну, спасибо.
Послушайте, выпьемте еще бокал. Впрочем, что ж я? вы лучше не пейте. Это он вам правду сказал, что вам нельзя больше пить, — мигнул он мне вдруг значительно, — а я все-таки выпью. Мне уж теперь ничего, а я, верите ли, ни в чем себя удержать не могу. Вот скажите мне, что мне уж больше не обедать по ресторанам, и я на все готов, чтобы только обедать. О, мы искренно
хотим быть честными, уверяю вас, но только мы все откладываем.
Слушай, ты, стало быть, ее любишь, а Бьорингу отомстить
хочешь — вот что мне надо было узнать.
Признаюсь, я
слушал в большом смущении; даже тон его речи пугал меня,
хотя я не мог не поразиться мыслями. Я болезненно боялся лжи. Вдруг я заметил ему строгим голосом...
Впишу здесь, пожалуй, и собственное мое суждение, мелькнувшее у меня в уме, пока я тогда его
слушал: я подумал, что любил он маму более, так сказать, гуманною и общечеловеческою любовью, чем простою любовью, которою вообще любят женщин, и чуть только встретил женщину, которую полюбил этою простою любовью, то тотчас же и не
захотел этой любви — вероятнее всего с непривычки.
Слушая это, они быстро и молча переглядывались, а мама вся вспыхнула,
хотя обе продолжали молчать.
— «Расстанемтесь, и тогда буду любить вас», буду любить — только расстанемтесь.
Слушайте, — произнес он, совсем бледный, — подайте мне еще милостыню; не любите меня, не живите со мной, будем никогда не видаться; я буду ваш раб — если позовете, и тотчас исчезну — если не
захотите ни видеть, ни слышать меня, только… только не выходите ни за кого замуж!
Зато после, дома, у окна, на балконе, она говорит ему одному, долго говорит, долго выбирает из души впечатления, пока не выскажется вся, и говорит горячо, с увлечением, останавливается иногда, прибирает слово и на лету хватает подсказанное им выражение, и во взгляде у ней успеет мелькнуть луч благодарности за помощь. Или сядет, бледная от усталости, в большое кресло, только жадные, неустающие глаза говорят ему, что она
хочет слушать его.
Неточные совпадения
Крестьяне речь ту
слушали, // Поддакивали барину. // Павлуша что-то в книжечку //
Хотел уже писать. // Да выискался пьяненький // Мужик, — он против барина // На животе лежал, // В глаза ему поглядывал, // Помалчивал — да вдруг // Как вскочит! Прямо к барину — // Хвать карандаш из рук! // — Постой, башка порожняя! // Шальных вестей, бессовестных // Про нас не разноси! // Чему ты позавидовал! // Что веселится бедная // Крестьянская душа?
Г-жа Простакова (с веселым видом). Вот отец! Вот
послушать! Поди за кого
хочешь, лишь бы человек ее стоил. Так, мой батюшка, так. Тут лишь только женихов пропускать не надобно. Коль есть в глазах дворянин, малый молодой…
Г-жа Простакова. Успеем, братец. Если ей это сказать прежде времени, то она может еще подумать, что мы ей докладываемся.
Хотя по муже, однако, я ей свойственница; а я люблю, чтоб и чужие меня
слушали.
— Мы щуку с яиц согнали, мы Волгу толокном замесили… — начали было перечислять головотяпы, но князь не
захотел и
слушать их.
Хотя Левин и не интересовался биографией ученого, но невольно
слушал и узнал кое-что интересного и нового о жизни знаменитого ученого.