Неточные совпадения
— Гм!.. Конечно… Пожалуй, а
уж тогда все дело в том, как у ней в
голове мелькнет, — сказал генерал.
Она
уже была так слаба от чахотки, что все больше сидела с закрытыми глазами, прислонив
голову к скале, и дремала, тяжело дыша; лицо ее похудело, как у скелета, и пот проступал на лбу и на висках.
Да я
голову на отсечение дам, если он вас
уже не надул и
уже не обдумал, как бы вас еще дальше надуть!
— Знаешь, что я тебе скажу! — вдруг одушевился Рогожин, и глаза его засверкали. — Как это ты мне так уступаешь, не понимаю? Аль
уж совсем ее разлюбил? Прежде ты все-таки был в тоске; я ведь видел. Так для чего же ты сломя-то
голову сюда теперь прискакал? Из жалости? (И лицо его искривилось в злую насмешку.) Хе-хе!
Князь намекал на то, что Лебедев хоть и разгонял всех домашних под видом спокойствия, необходимого больному, но сам входил к князю во все эти три дня чуть не поминутно, и каждый раз сначала растворял дверь, просовывал
голову, оглядывал комнату, точно увериться хотел, тут ли? не убежал ли? и потом
уже на цыпочках, медленно, крадущимися шагами, подходил к креслу, так что иногда невзначай пугал своего жильца.
Завидев их, он привстал, любезно кивнул издали
головой генералу, подал знак, чтобы не прерывали чтения, а сам успел отретироваться за кресла, где, облокотясь левою рукой на спинку, продолжал слушать балладу
уже, так сказать, в более удобном и не в таком «смешном» положении, как сидя в креслах.
Но разве эта толстая Александра не потянулась за ней тоже свои космы обрезывать, и
уже не по злости, не по капризу, а искренно, как дура, которую Аглая же и убедила, что без волос ей спать будет покойнее и
голова не будет болеть?
По ее взгляду и понятиям, слишком много произошло и обнаружилось в этом происшествии, так что в
голове ее, несмотря на весь беспорядок и испуг, зарождались
уже мысли решительные.
— Пуля попала так низко, что, верно, Дантес целил куда-нибудь выше, в грудь или в
голову; а так, как она попала, никто не целит, стало быть, скорее всего пуля попала в Пушкина случайно,
уже с промаха. Мне это компетентные люди говорили.
— А мне это один солдат говорил, с которым я один раз разговаривала, что им нарочно, по уставу, велено целиться, когда они в стрелки рассыпаются, в полчеловека; так и сказано у них: «в полчеловека». Вот
уже, стало быть, не в грудь и не в
голову, а нарочно в полчеловека велено стрелять. Я спрашивала потом у одного офицера, он говорил, что это точно так и верно.
Затем, точно всё забыв, он протянулся на диване, закинул руки за
голову и стал смотреть в потолок; чрез полминуты он
уже опять сидел за столом, выпрямившись и вслушиваясь в болтовню разгорячившегося до последней степени Лебедева.
Вера испуганно посмотрела на монетку, на Ипполита, потом на отца и как-то неловко, закинув кверху
голову, как бы в том убеждении, что
уж ей самой не надо смотреть на монетку, бросила ее на стол. Выпал орел.
— Остаются, стало быть, трое-с, и во-первых, господин Келлер, человек непостоянный, человек пьяный и в некоторых случаях либерал, то есть насчет кармана-с; в остальном же с наклонностями, так сказать, более древнерыцарскими, чем либеральными. Он заночевал сначала здесь, в комнате больного, и
уже ночью лишь перебрался к нам, под предлогом, что на
голом полу жестко спать.
Наполеон вспомнил обо мне; меня взяли, привели, не объясняя дела, примерили на меня мундир покойного, мальчика лет двенадцати, и когда
уже привели меня в мундире к императору, и он кивнул на меня
головой, объявили мне, что я удостоен милостью и произведен в камер-пажи его величества.
(Князь узнал от нее
уже потом, что она не раз служила в секрете Рогожину и Аглае Ивановне; ей и в
голову не приходило, что тут могло быть что-нибудь во вред князю…)
Он давно
уже стоял, говоря. Старичок
уже испуганно смотрел на него. Лизавета Прокофьевна вскрикнула: «Ах, боже мой!», прежде всех догадавшись, и всплеснула руками. Аглая быстро подбежала к нему, успела принять его в свои руки и с ужасом, с искаженным болью лицом, услышала дикий крик «духа сотрясшего и повергшего» несчастного. Больной лежал на ковре. Кто-то успел поскорее подложить ему под
голову подушку.
Тут она вдруг остановилась, испугавшись сама того, что сказала. Но если бы знала она, как была несправедлива в эту минуту к дочери?
Уже всё было решено в
голове Аглаи; она тоже ждала своего часа, который должен был всё решить, и всякий намек, всякое неосторожное прикосновение глубокою раной раздирали ей сердце.
Почти всё общество, — туземцы, дачники, приезжающие на музыку, — все принялись рассказывать одну и ту же историю, на тысячу разных вариаций, о том, как один князь, произведя скандал в честном и известном доме и отказавшись от девицы из этого дома,
уже невесты своей, увлекся известною лореткой, порвал все прежние связи и, несмотря ни на что, несмотря на угрозы, несмотря на всеобщее негодование публики, намеревается обвенчаться на днях с опозоренною женщиной, здесь же в Павловске, открыто, публично, подняв
голову и смотря всем прямо в глаза.
На трагическое же изложение, со стороны Лебедева, предстоящего вскорости события доктор лукаво и коварно качал
головой и наконец заметил, что, не говоря
уже о том, «мало ли кто на ком женится», «обольстительная особа, сколько он, по крайней мере, слышал, кроме непомерной красоты, что
уже одно может увлечь человека с состоянием, обладает и капиталами, от Тоцкого и от Рогожина, жемчугами и бриллиантами, шалями и мебелями, а потому предстоящий выбор не только не выражает со стороны дорогого князя, так сказать, особенной, бьющей в очи глупости, но даже свидетельствует о хитрости тонкого светского ума и расчета, а стало быть, способствует к заключению противоположному и для князя совершенно приятному…» Эта мысль поразила и Лебедева; с тем он и остался, и теперь, прибавил он князю, «теперь, кроме преданности и пролития крови, ничего от меня не увидите; с тем и явился».
— Угодно пятьдесят рублев за вашу мантилью! — протянул он вдруг деньги девушке. Покамест та успела изумиться, пока еще собиралась понять, он
уже всунул ей в руку пятидесятирублевую, снял мантилью с платком и накинул всё на плечи и на
голову Настасье Филипповне. Слишком великолепный наряд ее бросался в глаза, остановил бы внимание в вагоне, и потом только поняла девушка, для чего у нее купили, с таким для нее барышом, ее старую, ничего не стоившую рухлядь.