Неточные совпадения
— Вы, пожалуста,
не обижайтесь моими словами, вы так обидчивы… Если я вам
заметил, то я, так сказать, вас предостерег, и уж, конечно, имею на то некоторое право…
— Вас спасло, что вы объявили себя варваром и еретиком, —
заметил, усмехаясь, французик. — «Cela n’etait pas si bête». [Это было
не глупо (фр.).]
Они сидят здесь — пикнуть
не смеют и готовы, пожалуй, отречься от того, что они русские.
— Ну, так дал ли бы он денег, если бы
не знал про бабуленьку?
Заметили ли вы, за столом: он раза три, что-то говоря о бабушке, назвал ее бабуленькой: «la baboulinka». Какие короткие и какие дружественные отношения!
Наш генерал солидно и важно подошел к столу; лакей бросился было подать ему стул, но он
не заметил лакея; очень долго вынимал кошелек, очень долго вынимал из кошелька триста франков золотом, поставил их на черную и выиграл.
Конечно, весьма аристократично совсем бы
не замечать всю эту грязь всей этой сволочи и всей обстановки.
Однакоже иногда
не менее аристократичен и обратный прием,
замечать, то есть присматриваться, даже рассматривать, например хоть в лорнет, всю эту сволочь; но
не иначе, как принимая всю эту толпу и всю эту грязь за своего рода развлечение, как бы за представление, устроенное для джентльменской забавы.
Впрочем, я здесь наблюдаю и
замечаю вовсе
не для того, чтобы описывать рулетку; я приноравливаюсь для себя, чтобы знать, как себя вести на будущее время.
На этот раз француза
не было, и генерал развернулся; между прочим, он почел нужным опять мне
заметить, что он бы
не желал меня видеть за игорным столом.
По тону ее слов я тогда же
заметил, что у ней какая-то серьезная забота, а
не просто желание выиграть деньги.
Иной раз и вовсе их
не замечает.
—
Не знаю, совсем
не заметил, — повторил я смеясь.
Между тем я наблюдал и
замечал; мне показалось, что собственно расчет довольно мало значит и вовсе
не имеет той важности, которую ему придают многие игроки.
Выслушав о моем проигрыше, француз едко и даже злобно
заметил мне, что надо было быть благоразумнее.
Не знаю, для чего он прибавил, что — хоть русских и много играет, но, по его мнению, русские даже и играть неспособны.
—
Не знаю, много ли правды в том, что вы говорили, — задумчиво
заметил генерал, — но знаю наверное, что вы нестерпимо начинаете форсить, чуть лишь вам капельку позволят забыться…
— А
заметили ли вы, что он сегодня
не в ладах с генералом?
— И при этом прощай mademoiselle Blanche, —
заметил я. —
Не будет она тогда генеральшей! Знаете ли что: мне кажется, генерал так влюбился, что, пожалуй, застрелится, если mademoiselle Blanche его бросит. В его лета так влюбляться опасно.
—
Заметьте себе, что я
не потому говорю про мое рабство, чтоб желал быть вашим рабом, а просто — говорю, как о факте, совсем
не от меня зависящем.
Меня маркиз Де-Грие, поднявши брови, рассматривает и в то же время
не замечает.
Она остановилась, едва переводя дух от гнева. Ей-богу, я
не знаю, хороша ли она была собой, но я всегда любил смотреть, когда она так предо мною останавливалась, а потому и любил часто вызывать ее гнев. Может быть, она
заметила это и нарочно сердилась. Я ей это высказал.
— Как, неужели вы намерены еще продолжать это проклятое дело! — вскричал он, — но что ж со мной-то вы делаете, о господи!
Не смейте,
не смейте, милостивый государь, или, клянусь вам!.. здесь есть тоже начальство, и я… я… одним словом, по моему чину… и барон тоже… одним словом, вас заарестуют и вышлют отсюда с полицией, чтоб вы
не буянили! Понимаете это-с! — И хоть ему захватило дух от гнева, но все-таки он трусил ужасно.
Конечно, их отношения и всегда для меня были загадкою с самого начала, с тех пор, как я их знать начал; однакож в эти последние дни я
заметил в ней решительное отвращение и даже презрение к нему, а он даже и
не смотрел на нее, даже просто бывал с ней невежлив.
Я с первого раза
заметил, что Полина произвела на него чрезвычайное впечатление, но он никогда
не упоминал ее имени.
В это время мы подходили к нашему отелю. Мы давно уже, почти
не замечая того, оставили кафе.
— Но каким образом, — тоже поскорей перебил и возвысил голос генерал, постаравшись
не заметить этого «врешь», — каким образом вы, однако, решились на такую поездку? Согласитесь сами, что в ваших летах и при вашем здоровье… по крайней мере все это так неожиданно, что понятно наше удивление. Но я так рад… и мы все (он начал умильно и восторженно улыбаться) постараемся изо всех сил сделать вам здешний сезон наиприятнейшим препровождением…
— Как англичане всегда хорошо отвечают, —
заметила она. — Я почему-то всегда любила англичан, сравнения нет с французишками! Заходите ко мне, — обратилась она опять к мистеру Астлею. — Постараюсь вас
не очень обеспокоить. Переведи это ему да скажи ему, что я здесь внизу, — здесь внизу — слышите, внизу, внизу, — повторяла она мистеру Астлею, указывая пальцем вниз.
На водах, — да, кажется, и во всей Европе, — управляющие отелями и обер-кельнеры, при отведении квартир посетителям, руководствуются
не столько требованиями и желаниями их, сколько собственным личным своим на них взглядом; и, надо
заметить, редко ошибаются.
— Ну, вздор! Что она слуга, так и бросить ее! Тоже ведь живой человек; вот уж неделю по дорогам рыщем, тоже и ей посмотреть хочется. С кем же ей, кроме меня? Одна-то и нос на улицу показать
не посмеет.
Я сам был игрок; я почувствовал это в ту самую минуту. У меня руки-ноги дрожали, в голову ударило. Конечно, это был редкий случай, что на каких-нибудь десяти ударах три раза выскочил zero: но особенно удивительного тут
не было ничего. Я сам был свидетелем, как третьего дня вышло три zero сряду и при этом один из игроков, ревностно отмечавший на бумажке удары, громко
заметил, что
не далее, как вчера, этот же самый zero упал в целые сутки один раз.
Замечу, что она до невероятности небрежно доселе со мною обходилась, даже
не отвечала на мои поклоны, — просто
не примечала меня.
Тут я
заметил быстрый, огненный, вопросительный взгляд m-lle Blanche на Де-Грие. В лице самого Де-Грие мелькнуло что-то особенное, что-то откровенное, от чего он
не мог удержаться.
Вдруг подскочил Де-Грие. Они все трое были возле; я
заметил, что m-lle Blanche стояла с маменькой в стороне и любезничала с князьком. Генерал был в явной немилости, почти в загоне. Blanche даже и смотреть на него
не хотела, хоть он и юлил подле нее всеми силами. Бедный генерал! Он бледнел, краснел, трепетал и даже уж
не следил за игрою бабушки. Blanche и князек, наконец, вышли; генерал побежал за ними.
— Ну, пошел, пошел! все вздор
мелешь! «Madame, madame», а сам и дела-то
не понимает; пошел!
— Ну, ну! — крикнула бабушка, но до того энергично и грозно, что я
не посмел отговариваться и принял.
Когда же бабушка проигрывала уже последние монеты, то все они
не только ее уж
не слушались, но даже и
не замечали, лезли прямо чрез нее к столу, сами хватали деньги, сами распоряжались и ставили, спорили и кричали, переговариваясь с гоноровым паном запанибрата, а гоноровый пан чуть ли даже и
не забыл о существовании бабушки.
Некоторое время, давно уж, месяца два назад, я стал
замечать, что она хочет сделать меня своим другом, поверенным и даже отчасти уж и пробует. Но это почему-то
не пошло у нас тогда в ход; вот взамен того и остались странные теперешние отношения; оттого-то и стал я так говорить с нею. Но, если ей противна моя любовь, зачем прямо
не запретить мне говорить о ней?
— Помилуйте, генерал, — вскричал я, — да made-moiselle Blanche, может быть, еще и
не заметила меня до сих пор? Что могу я сделать?
Постояв на пороге генеральского кабинета, я раздумал входить и вышел незамеченный. Поднявшись к себе и отворив дверь, я в полутемноте
заметил вдруг какую-то фигуру, сидевшую на стуле в углу, у окна. Она
не поднялась при моем появлении. Я быстро подошел, посмотрел, и — дух у меня захватило: это была Полина!
Вы, конечно, сами
заметили, что я нарочно избегал окончательного объяснения с вами до тех пор, пока
не разъяснились все обстоятельства.
В одиннадцатом часу у игорных столов остаются настоящие, отчаянные игроки, для которых на водах существует только одна рулетка, которые и приехали для нее одной, которые плохо
замечают, что вокруг них происходит, и ничем
не интересуются во весь сезон, а только играют с утра до ночи и готовы были бы играть, пожалуй, и всю ночь до рассвета, если б можно было.
— Ты мой верный!..» — и опять клала мне руки свои на плечи, опять в меня всматривалась и продолжала повторять: «Ты меня любишь… любишь… будешь любить?» Я
не сводил с нее глаз; я еще никогда
не видал ее в этих припадках нежности и любви; правда, это, конечно, был бред, но…
заметив мой страстный взгляд, она вдруг начинала лукаво улыбаться; ни с того ни с сего она вдруг заговаривала о мистере Астлее.
— Мистер Астлей, это произведет скандал; этого нельзя. К тому же она совсем больна; вы, может быть,
не заметили?
— О да, я
заметил и уже вам сказал, что она больна. Если б она была
не больна, то у вас
не провела бы ночь.
Это я теперь говорю; но тогда еще я
не замечал всего этого ясно.
Blanche очень
не любила меня в первые две недели, я это
заметил; правда, она одела меня щегольски и сама ежедневно повязывала мне галстук, но в душе искренно презирала меня.
Просидев час или два (я
замечал это раза два, когда Blanche уезжала на целый день, вероятно к Альберту), он вдруг начинает озираться, суетиться, оглядывается, припоминает и как будто хочет кого-то сыскать; но,
не видя никого и так и
не припомнив, о чем хотел спросить, он опять впадал в забытье до тех пор, пока вдруг
не являлась Blanche, веселая, резвая, разодетая, с своим звонким хохотом; она подбегала к нему, начинала его тормошить и даже целовала, — чем, впрочем, редко его жаловала.
— Вы одеревенели, —
заметил он, — вы
не только отказались от жизни, от интересов своих и общественных, от долга гражданина и человека, от друзей своих (а они все-таки у вас были), — вы
не только отказались от какой бы то ни было цели, кроме выигрыша, — вы даже отказались от воспоминаний своих.
А что, если б я тогда упал духом, если б я
не посмел решиться?..