Неточные совпадения
Иду, да и только!» Разрешив таким образом свое положение, господин Голядкин быстро подался вперед, словно пружину какую кто тронул в нем; с двух шагов очутился в буфетной, сбросил шинель, снял свою шляпу, поспешно сунул это
все в угол, оправился и огладился; потом… потом двинулся в чайную, из чайной юркнул еще в другую комнату, скользнул почти незаметно между вошедшими в азарт игроками; потом… потом… тут господин Голядкин позабыл
все, что вокруг него делается, и, прямо как снег на
голову, явился в танцевальную залу.
Эх, эх!» — заключил он, покачав
головою, а между тем с беспокойным, тоскливым чувством, даже со страхом стал вглядываться в мутную, влажную даль, напрягая
всеми силами зрение и
всеми силами стараясь пронзить близоруким взором своим мокрую средину, перед ним расстилавшуюся.
К тому же разбитые члены господина Голядкина, чадная
голова, изломанная поясница и злокачественный насморк сильно свидетельствовали и отстаивали
всю вероятность вчерашней ночной прогулки, а частию и
всего прочего, приключившегося во время этой прогулки.
Они там — пускай себе как хотят; а я бы сегодня здесь подождал, собрался бы с силами, оправился бы, размыслил получше обо
всем этом деле, да потом улучил бы минутку, да
всем им как снег на
голову, а сам ни в одном глазу».
И вот почему, несмотря на данное себе слово не входить ни во что, что бы ни делалось, и сторониться от
всего, что бы ни было, господин Голядкин изредка, украдкой, тихонько-тихонько приподымал
голову и исподтишка поглядывал на стороны, направо, налево, заглядывал в физиономии своих сослуживцев и по ним уже старался заключить, нет ли чего нового и особенного, до него относящегося и от него с какими-нибудь неблаговидными целями скрываемого.
Герой наш не подымал
головы, — нет, он глядел на эту фигуру лишь вскользь, самым маленьким взглядом, но уже
все узнал, понял
все, до малейших подробностей.
Все это, разумеется, только мелькнуло в
голове господина Голядкина.
Ему даже пришло было в
голову самому как-нибудь подбиться к чиновникам, забежать вперед зайцем, даже (там как-нибудь при выходе из должности или подойдя как будто бы за делами) между разговором, и намекнуть, что вот, дескать, господа, так и так, вот такое-то сходство разительное, обстоятельство странное, комедия пасквильная, — то есть подтрунить самому над
всем этим, да и зондировать таким образом глубину опасности.
Так-то выражался восторг господина Голядкина, а между тем что-то
все еще щекотало у него в
голове, тоска не тоска, — а порой так сердце насасывало, что господин Голядкин не знал, чем утешить себя.
Господин Голядкин-младший объявил, что под дружеским кровом мягко спать и на
голом полу, что, с своей стороны, он заснет, где придется, с покорностью и признательностью; что теперь он в раю и что, наконец, он много перенес на своем веку несчастий и горя, на
все посмотрел,
всего перетерпел и — кто знает будущность? — может быть, еще перетерпит.
Ах ты, господи боже мой! — простонал он в заключение уже совсем другим голосом, — и зачем я это приглашал его, на какой конец я
все это делал? ведь истинно сам
голову сую в петлю их воровскую, сам эту петлю свиваю.
Все еще бледный и чувствуя в совершенном разброде
всю свою
голову, крепко недоумевая, на что именно нужно решиться, присел господин Голядкин на стул.
Даже на мгновение мелькнула мысль в
голове господина Голядкина, «что, дескать, не оставить ли
все это так, не отступиться ли запросто?
Он улыбался господину Голядкину первому, кивал ему
головою, подмигивал глазками, семенил немного ногами и глядел так, что чуть что, — так он и стушуется, так он и в соседнюю комнату, а там, пожалуй, задним ходом, да и того… и
все преследования останутся тщетными.
Иные просто сказали «здравствуйте» и прочь отошли; другие лишь
головою кивнули, кое-кто просто отвернулся и показал, что ничего не заметил, наконец, некоторые, — и что было
всего обиднее господину Голядкину, — некоторые из самой бесчиновной молодежи, ребята, которые, как справедливо выразился о них господин Голядкин, умеют лишь в орлянку поиграть при случае да где-нибудь потаскаться, — мало-помалу окружили господина Голядкина, сгруппировались около него и почти заперли ему выход.
Он обратился
весь в слух и зрение, как-то странно съежился, вероятно чтоб удобнее слушать, не спуская глаз с его превосходительства, и изредка только подергивало его руки, ноги и
голову какими-то едва заметными судорогами, обличавшими
все внутренние, сокровенные движения души его.
Последовало всеобщее движение за словами господина Голядкина. Андрей Филиппович и незнакомая фигура закивали своими
головами; его превосходительство дергал в нетерпении из
всех сил за снурок колокольчика, дозываясь людей. Тут господин Голядкин-младший выступил вперед в свою очередь.
Его совершенно заметили,
все разом заметили,
все манят его руками,
все кивают ему
головами,
все зовут его; вот щелкнуло и отворилось несколько форточек; несколько голосов разом что-то начали кричать ему…
Герой наш прошел в другую комнату — то же внимание везде; он глухо слышал, как целая толпа теснилась по следам его, как замечали его каждый шаг, как втихомолку
все между собою толковали о чем-то весьма занимательном, качали
головами, говорили, судили, рядили и шептались.
В
голове зазвонило у господина Голядкина, в глазах потемнело; ему показалось, что бездна, целая вереница совершенно подобных Голядкиных с шумом вламываются во
все двери комнаты; но было поздно…
Неблагопристойная, зловещая радость сияла в лице его; с восторгом он тер свои руки, с восторгом повертывал кругом свою
голову, с восторгом семенил кругом
всех и каждого; казалось, готов был тут же начать танцевать от восторга; наконец он прыгнул вперед, выхватил свечку у одного из слуг и пошел вперед, освещая дорогу господину Голядкину и Крестьяну Ивановичу.
— Я надеюсь, что здесь нет ничего… ничего предосудительного… или могущего возбудить строгость… и внимание
всех, касательно официальных отношений моих? — проговорил, потерявшись, герой наш. Говор и шум поднялся кругом;
все отрицательно закивали
головами своими. Слезы брызнули из глаз господина Голядкина.
Заложа руки в боковые карманы своих зеленых форменных брюк, бежал он с довольным видом, подпрыгивая то с одной, то с другой стороны экипажа; иногда же, схватившись за рамку окна и повиснув на ней, просовывал в окно свою
голову и, в знак прощания, посылал господину Голядкину поцелуйчики; но и он стал уставать,
все реже и реже появлялся и, наконец, исчез совершенно.
Большой статный рост, странная, маленькими шажками, походка, привычка подергивать плечом, маленькие, всегда улыбающиеся глазки, большой орлиный нос, неправильные губы, которые как-то неловко, но приятно складывались, недостаток в произношении — пришепетывание, и большая во
всю голову лысина: вот наружность моего отца, с тех пор как я его запомню, — наружность, с которою он умел не только прослыть и быть человеком àbonnes fortunes, [удачливым (фр.).] но нравиться всем без исключения — людям всех сословий и состояний, в особенности же тем, которым хотел нравиться.