Неточные совпадения
В «Челобитной
российской Минерве» Фонвизин так же резко говорит о многих вельможах, которые, «пользуясь высочайшей милостию, достигли до знаменитости, сами не будучи весьма знамениты, и возмечтали о себе, что сияние дел, Минервою руководствуемых, происходит якобы от искр их собственной мудрости, ибо, возвышаясь на степени, забыли они совершенно, что умы их суть умы жалованные, а не родовые, и что по штатным спискам всегда справиться можно, кто из них и в какой торжественный день пожалован в умные
люди».
Мы не будем ничего выписывать из дидактических статей, потому что нового в них ничего нет; те же самые стремления, какие мы уже показали, выражаются и здесь, только нравоучительным тоном, то в рассуждениях о необходимости добродетели, то в похвалах добрым
людям, которые, однако же, очень редко являются в действии живыми, то в обращениях к совести, к небесам, к Минерве
российской и пр.
Все благомыслящие
люди читают ее с удовольствием и утверждают, что старанием какой-то любительницы муз
российские словесные науки придут вскоре в такое совершенство, какому удивляемся мы у других народов» (стр. 145).
Это были только добродушные
российские люди, они только не могли принять душою мысли, — как можно собственною рукою поджечь такую драгоценную жидкость, как спирт?!
Неточные совпадения
— Да, так. Вы — патриот, вы резко осуждаете пораженцев. Я вас очень понимаю: вы работаете в банке, вы — будущий директор и даже возможный министр финансов будущей
российской республики. У вас — имеется что защищать. Я, как вам известно, сын трактирщика. Разумеется, так же как вы и всякий другой гражданин славного отечества нашего, я не лишен права открыть еще один трактир или дом терпимости. Но — я ничего не хочу открывать. Я —
человек, который выпал из общества, — понимаете? Выпал из общества.
Свиньин воспет Пушкиным: «Вот и Свиньин,
Российский Жук». Свиньин был
человек известный: писатель, коллекционер и владелец музея. Впоследствии город переименовал Певческий переулок в Свиньинский. [Теперь Астаховский.]
Но не довольствуяся преподавать правила
российского слова, он дает понятие о человеческом слове вообще яко благороднейшем по разуме даровании, данном
человеку для сообщения своих мыслей.
С одной стороны, преступление есть осуществление или, лучше сказать, проявление злой человеческой воли. С другой стороны, злая воля есть тот всемогущий рычаг, который до тех пор двигает
человеком, покуда не заставит его совершить что-либо в ущерб высшей идее правды и справедливости, положенной в основание пятнадцати томов Свода законов
Российской империи.
И я мог недоумевать!"), или, что одно и то же, как только приступлю к написанию передовой статьи для"Старейшей
Российской Пенкоснимательницы"(статья эта начинается так:"Есть
люди, которые не прочь усумниться даже перед такими бесспорными фактами, как, например, судебная реформа и наши всё еще молодые, всё еще неокрепшие, но тем не менее чреватые благими начинаниями земские учреждения"и т. д.), так сейчас, словно буря, в мою голову вторгаются совсем неподходящие стихи: