Чтоб вас шут взял! — не переставал твердить Глеб, косясь с самым недоброжелательным видом на
румяные пироги и пышные караваи, которые то и дело выставлялись на досках из окон.
На именинах у бабушки и вообще в торжественные дин, когда были на столе такие
румяные пироги, сыр, колбасы, сардинки, наливки, — папа никогда ничего этого не ел.
Неточные совпадения
Его окружали люди, в большинстве одетые прилично, сзади его на каменном выступе ограды стояла толстенькая синеглазая дама в белой шапочке, из-под каракуля шапочки на розовый лоб выбивались черные кудри, рядом с Климом Ивановичем стоял высокий чернобровый старик в серой куртке, обшитой зеленым шнурком, в шляпе странной формы
пирогом, с курчавой сероватой бородой. Протискался высокий человек в котиковой шапке, круглолицый,
румяный, с веселыми усиками золотого цвета, и шипящими словами сказал даме:
Ловкий Петр Кирилыч первый придумал «художественно» разрезать такой
пирог. В одной руке вилка, в другой ножик; несколько взмахов руки, и в один миг расстегай обращался в десятки тоненьких ломтиков, разбегавшихся от центрального куска печенки к толстым
румяным краям
пирога, сохранившего свою форму. Пошла эта мода по всей Москве, но мало кто умел так «художественно» резать расстегаи, как Петр Кирилыч, разве только у Тестова — Кузьма да Иван Семеныч. Это были художники!
Вспомним о
румяной кулебяке с угрем, о сдобном пироге-курнике, об этом единственном в своем роде поросенке с кашей, с которым может соперничать только гусь с капустой, — и не будем удивляться, что под воспитательным действием этой снеди умолкают все вопросы внутренней политики.
— Знаете ли, знаете ли, что он сегодня сделал? — кричит, бывало, Фома, для большего эффекта выбрав время, когда все в сборе. — Знаете ли, полковник, до чего доходит ваше систематическое баловство? Сегодня он сожрал кусок
пирога, который вы ему дали за столом, и, знаете ли, что он сказал после этого? Поди, сюда, поди сюда, нелепая душа, поди сюда, идиот,
румяная ты рожа!..
Никогда я не едал таких роскошных подовых
пирогов, кик в этот достопамятный день. Они были с говядиной, с яйцами и еще с какой-то дрянью, в которой, впрочем, и заключалась вся суть.
Румяные, пухлые, они таяли во рту и совершенно незаметно проходили в желудок. Фарр съел разом два
пирога, а третий завернул в бумажку, сказав, что отошлет с попутчиком в Лондон к жене.