Глава 3
Утро в холостяцкой квартире Мельникова прошло стремительно. Мы, естественно, проспали. Завтрак оказался непозволительной роскошью при пустом холодильнике. Пришлось ограничиться чаем и половиной булки на нос.
Утренним потрясением для меня было состояние моей одежды, аккуратно висящей на спинке стула. Выглядела она как с помойки — грязная блузка с оторванным рукавом и брючки различной степени пятнистости. Такой прикид только Венчик смог бы оценить. Как он мне однажды сказал? «Самое важное в женской одежде — женщина, которая ее носит». Что поделаешь, другого наряда у меня нет.
— Мельников, дай ножницы! — крикнула я из комнаты. — Я тут нелегальное ателье открою.
— Я тебе открою! — пригрозил Мельников, высовываясь из ванной. — Возьми в коробке на подоконнике.
На подоконнике стояли сразу несколько коробок. В первой же лежали увесистые хозяйственные ножницы и несколько катушек с нитками. Я взяла блузку и на глазок отрезала второй рукав, потом подравняла края уже оторванного. Получилась симпатичная маечка. Я сняла рубашку и попыталась одеться в свое. Это оказалось делом непростым: правая рука не поднималась из-за тугой повязки.
— Мельников, помогай, — попросила я жалобно, стоя в одном белье посреди комнаты, — или одевай, или сними бинт и приклей пластырь.
— Ну и канитель с тобой! — выскочил он из ванной с намыленным лицом и бритвой в руке. — Сейчас рожу покраше сделаю, чтобы народ не пугать, и тобой займусь.
— Твоих ментов испугаешь! Как же! — сказала я и попыталась свободной рукой развязать узел повязки.
— При чем тут менты, у нас начальство сегодня будет, — сказал Мельников и вышел из ванной, на ходу вытирая лицо полотенцем.
— Можно подумать, начальство твое — не менты, — издевалась я над Мельниковым.
Он ловко развязал узел, быстро снял бинты, аккуратно сворачивая в рулончики. Чем-то помазал мое плечо, чего-то накапал в ранку на лопатке и от души шлепнул большой кусок пластыря.
— Порядок! — любуясь своей работой, произнес Мельников.
— Спасибо! — сдавленно пропищала я, потирая плечо и лопатку. — С девушками понежнее нужно.
— А кто у нас девушка? Девушки дома с мамами сидят или с парнями за ручку по парку гуляют, а не ломают им носы и руки, кадыки не разбивают, — нежно проворковал Мельников, наклонившись ко мне. — Вся троица находится в медсанчасти следственного изолятора. Поехали, быстренько заявление напишешь, меня заодно отвезешь.
— Ты, Мельников, свою выгоду не упустишь, — сказала я, крутясь у зеркала. — Так и быть, подброшу тебя в управление, напишу заявление. Кстати, сумка моя там, в ангаре валялась, ее можно в вещественные доказательства…
— Эта, что ли? — не дал мне договорить Мельников, показывая на грязную кучку у входной двери.
Утренний ветерок колыхнул шторку через открытое окно. Тапочка медленно качалась на моей еще влажной после душа ноге, а мыслительный процесс медленно, но уверенно начал выводить меня из утренней дремоты. Душ проснуться не помог — вода из холодного крана струилась почти теплая. Зато влажное тело приятно освежала утренняя прохлада.
Из-за травм пришлось обойтись только душем, хотя для восстановления душевного равновесия я с удовольствием полежала бы в ванной. Зато в холодильнике я обнаружила сыр и сделала огромный бутерброд и гигантскую кружку кофе. Удобно расположилась на диване, обложившись подушками, и с удовольствием начала завтракать. Я устроила себе «больничный» на пару часов и пообещала Ольге Васильевне, что к двум часам уже буду в офисе для беседы с юристом Аленой.
Из состояния полного умиротворения меня вывел гром фанфар вместо обычного звонка мобильного телефона. Их установила подружка Ленка на свой номер, чтобы я знала — это именно она мне звонит.
— Ленок, приветик! Что случилось на сей раз? — не открывая глаз, спросила я.
— А почему обязательно должно что-то случиться, чтобы я позвонила? — удивилась подружка. — Хотя ты, как всегда, права, — она посопела в трубку, — случилось.
— Приезжай, — разрешила я и добавила, — у меня часика два свободных есть.
— Да я уже возле твоего дома, — услышала я в трубке Ленкин голос и одновременно звонок домофона.
Я аккуратно поставила подносик с едой на край дивана и помчалась в прихожую. Сейчас Ленка выльет на меня бесконечный поток новостей о своей школе, о своих детях, о чужих детях, обязательно с деталями и ненужными подробностями. А я буду слушать, иногда поддакивать и удивляться, как можно говорить так много и так быстро.
Ленка влетела в квартиру, сбросила свои туфлешки, пристроила сумку-портфель на вешалку и впереди меня понеслась в комнату. Голубой шелковый костюм выигрышно подчеркивал фигуру, но фасончиком выдавал в ней типичную училку.
— Представляешь, у моей подруги Надежды пропала дочь, — проговорила она, быстро разворачиваясь на сто восемьдесят градусов. — Она, конечно, практически взрослая…
— Кто? Надежда? — съязвила я.
— Да дочь взрослая, она школу в этом году оканчивает. А это знаешь какой стресс для неоформившейся детской психики, — затараторила Ленка.
— Зато фигура-то у нее успела оформиться, — подколола я подругу.
— Так ты ее знаешь? А откуда? — удивилась она и плюхнулась на диван.
Тут же Ленкино лицо вытянулось, а глаза вдруг стали неправдоподобно большими и круглыми.
— А-а-а-а-а! — заорала Ленка, вскакивая с дивана и оглядываясь.
Если бы она не уселась на поднос с бутербродом и кофе, про который я уже забыла, — это была бы не Ленка. Она повернулась — на юбке расплывалось коричневое пятно с разводами сливочного масла. На покрывале была тюря из кофейной гущи и бутерброда, а несколько струек коричневой жидкости уже стекали на палас.
— Лена, я инвалид, видишь, у меня правая рука травмированная, — сказала я и вздохнула: — Придется тебе самой все это убирать. Иди, застирай юбку холодной водой с «Фейри».
Пока Ленка плескалась в ванной, я собрала посуду и оттащила на кухню. Я уже настолько привыкла к таким мелочам, которые постоянно происходили с подругой, что даже не удивилась очередной неприятности. Просто к следующей встрече с ней надо будет подготовиться: скатать палас, убрать велотренажер в кладовку, на ножи надеть пробковые предохранители, на всякий случай отключить электропитание по всему дому, а заодно и водопровод, и газ. Я, улыбаясь, домыла посуду и пошла в ванную за ведром и шваброй.
Ленку я застала в полуголом виде. То есть верхняя половина была полностью одета, а нижняя половина — абсолютно раздета. На сушилке уже висели юбка и трусики, подруга сосредоточенно сушила их феном. Я ей мешать не стала, сдержалась, чтобы не расхохотаться в голос, и отправилась убирать следы ее пребывания.
Ленка в моем халате с грустным видом допивала остывший кофе и смотрела на меня в ожидании моего решения. Она быстро рассказала все, что знала об исчезновении девушки. Я не торопилась с ответом.
— Надежда первым делом в полицию позвонила, но ей ответили, что примут заявление об исчезновении человека только через три дня, — сообщила мне подруга. — Представляешь, что за это время с ребенком случиться может? Надя места себе не находит. Я ведь их давно знаю, они уже пять лет мои соседи.
— Хорошо, считай, что на жалость надавила, — додумав свою мысль, ответила я, — я возьмусь, но с одним условием — денег с матери брать не буду.
— Что, совсем бесплатно работать будешь? Ты ненормальная, — удивилась Ленка. — Так я звоню Надежде?
— Подожди. Мне нужно с ней встретиться как можно быстрее, но я веду еще одно дело, и меня ждут в другом месте, — задержала я подругу, — звони и скажи, что в три часа мы у нее будем. А сейчас одеваемся, а то я уже на встречу опаздываю.
Я натянула на себя джинсы леопардовой расцветки, бежевый топ и прозрачный пиджачок из органзы с золотыми принтами на швах. На мне он сидел даже лучше, чем на манекене. Я с удовольствием покрутилась перед зеркалом. Обожаю эксклюзивные вещи, они дают мне ощущение независимости и определенного статуса. Я опять вспомнила Венчика и его высказывание по поводу этого пиджака: «Современная женская одежда как колючая проволока: защищает территорию, но позволяет ее осмотреть».
Ленка стояла за моей спиной уже в костюмчике и с обожанием смотрела на меня:
— Ну, какая же ты классная, Таня!
— Не классная, а прекрасная! — поддразнила я ее и решила, что надо будет что-нибудь подобрать в ее гардероб. — Пластырь не видно?
«Уж не для красавчика-программиста ли я нарядилась? — поймала я себя на мысли. — Стоп! Не ведись на общепринятое! Женщина одевается для себя и женского окружения, а чтобы понравиться мужчине, достаточно быть просто голой!»
— Я готова, пошли, Лен!
В офисе меня ждала Ольга Васильевна с сообщением, что Алена еще не вернулась из суда.
— Мы давно с подрядчиками судимся по одному объекту, Алена давно все подготовила, но рассмотрение откладывалось, а сегодня вдруг пригласили, — попыталась оправдаться Ольга за несостоявшуюся встречу с юристом.
— Ольга Васильевна, тогда я времени терять не буду, дайте мне телефоны и адреса Марии и Алены, договорюсь с ними о встрече на вечер.
Получив все необходимое, я удалилась из офиса, захватив заботливо упакованный офис-менеджером пирог со щавелем. У нас в семье, когда я была маленькой, пеклись румяные пироги с разными начинками. Я наедалась и засыпала за столом. Меня перекладывали в кровать, и я спала до вечера.
Ленка ждала меня возле машины, разговаривая с каким-то долговязым подростком. Я подошла ближе и услышала, что они ведут разговор на французском языке. От Ленки слышать французский — это понятно, она его преподает. Но от подростка в яркой бандане, щегольских бермудах и разноцветной майке-боксерке я свободную французскую речь услышать никак не ожидала.
— Тань, знакомься, это Илья, знакомый пропавшей Юлии, — представила мне собеседника Ленка.
Подросток, который оказался при ближайшем рассмотрении молодым парнем, протянул мне руку, и я с уважением ее крепко, по-мужски пожала.
— Угощаю всех мороженым! — провозгласила я, — в парке есть местечко с настоящим пломбиром.
И, не дожидаясь ответа, направилась к пешеходному переходу.
— Пойдем, Илюш, не каждый день мороженым угощают, — услышала я Ленкин голос.
— Oui, madame. C’est très bien! — произнес парень и припустил за нами.
Вот вам, пожалуйста, — современная молодежь. Почему старшее поколение во все времена, в том числе и сегодня, учит и наставляет молодежь? У каждого поколения свои ценности и способы познания окружающего мира и самовыражения. И в этот неповторимый и скоротечный период Илье и таким же, как он, надо успеть многое узнать и постичь, постараться в этой сумасшедшей и стремительной жизни сделать как можно больше.
В парковой прохладе витали цветочные ароматы. На газонах среди деревьев были разбиты клумбы с разноцветными и разнокалиберными цветами и кустарниками. В ландшафтных дизайнах я совершенно не разбиралась, но смотреть на цветочное великолепие мне всегда очень нравилось. Я втянула побольше воздуха и медленно выдохнула. Голова моментально прояснилась, а пульс чуть участился. Вот где дыхательной гимнастикой заниматься!
Мы выбрали столик у самого пруда и сделали заказ.
— Как же здесь красиво! — восторженно произнесла Ленка. — Живу: дом — работа, дом — работа, и так всегда, представляешь?! Нигде не бываю, ничего не вижу.
Конец ознакомительного фрагмента.
