Неточные совпадения
— Товарищи! — раздался голос Павла. — Солдаты такие же люди, как мы. Они не будут бить нас. За что бить? За то, что мы несем правду, нужную всем? Ведь эта правда и для них нужна. Пока они не понимают этого, но уже близко
время, когда и они встанут рядом с нами, когда они пойдут не под знаменем грабежей и убийств, а под нашим знаменем
свободы. И для того, чтобы они поняли нашу правду скорее, мы должны идти вперед. Вперед, товарищи! Всегда — вперед!
Ей хотелось видеть его на
свободе, и в то же
время это пугало ее: она чувствовала, что вокруг нее все обостряется, грозит резкими столкновениями.
Мы, рабочие, — люди, трудом которых создается все — от гигантских машин до детских игрушек, мы — люди, лишенные права бороться за свое человеческое достоинство, нас каждый старается и может обратить в орудие для достижения своих целей, мы хотим теперь иметь столько
свободы, чтобы она дала нам возможность со
временем завоевать всю власть.
На некоторое
время свобода, шумные сборища, беспечная жизнь заставили его забыть Юлию и тоску. Но все одно да одно, обеды у рестораторов, те же лица с мутными глазами; ежедневно все тот же глупый и пьяный бред собеседников и, вдобавок к этому, еще постоянно расстроенный желудок: нет, это не по нем. Слабый организм тела и душа Александра, настроенная на грустный, элегический тон, не вынесли этих забав.
Неточные совпадения
Шестнадцать часов дня надо было занять чем-нибудь, так как они жили за границей на совершенной
свободе, вне того круга условий общественной жизни, который занимал
время в Петербурге.
— Да, это очень верно, — сказал он, когда Алексей Александрович, сняв pince-nez, без которого он не мог читать теперь, вопросительно посмотрел на бывшего шурина, — это очень верно в подробностях, но всё-таки принцип нашего
времени —
свобода.
Чем больше проходило
времени, чем чаще он видел себя опутанным этими сетями, тем больше ему хотелось не то что выйти из них, но попробовать, не мешают ли они его
свободе.
Первое
время после того, как он соединился с нею и надел штатское платье, он почувствовал всю прелесть
свободы вообще, которой он не знал прежде, и
свободы любви, и был доволен, но недолго.
В женском вопросе он был на стороне крайних сторонников полной
свободы женщин и в особенности их права на труд, но жил с женою так, что все любовались их дружною бездетною семейною жизнью, и устроил жизнь своей жены так, что она ничего не делала и не могла делать, кроме общей с мужем заботы, как получше и повеселее провести
время.