Неточные совпадения
Татарин согнул спину,
открыл ею дверь и исчез, а Кожемякин встал, отошёл подальше от окна во двор и, глядя в пол, замер на месте, стараясь ни о чём не думать, боясь задеть в
груди то неприятное, что всё росло и росло, наполняя предчувствием беды.
Он умилялся её правдивостью, мягким задором, прозрачным взглядом ласковых глаз и вспоминал её смех — негромкий, бархатистый и светлый. Смеясь, она почти не
открывала рта, ровный рядок её белых зубов был чуть виден; всегда при смехе уши у неё краснели, она встряхивала головой, на щёки осыпались светлые кудри, она поднимала руки, оправляя их; тогда старик видел, как сильно растёт её
грудь, и думал...
Люба говорила несвойственно ей кратко и громко, а доктор раздражающе сухо, точно слова его были цифрами. Когда доктор ушёл, Кожемякин
открыл глаза, хотел вздохнуть и — не мог, что-то мешало в
груди, остро покалывая.
Она была очень забавна, ее веселое озорство развлекало Самгина, распахнувшееся кимоно показывало стройные ноги в черных чулках, голубую, коротенькую рубашку, которая почти
открывала груди. Все это вызвало у Самгина великодушное желание поблагодарить Дуняшу, но, когда он привлек ее к себе, она ловко выскользнула из его рук.
Но сколько жизни покоится в этой мягкой, нежной теплоте, перед которой вы доверчиво, без опасения,
открываете грудь и горло, как перед ласками добрых людей доверчиво открываете сердце!
Таланти мал-мала… (Интимно Обольянинову.) Хоцесь, я тебе казды день пириносить буду? Ты Ган-Дза-Лини не говоли… Все имеим… Молфий, спирт… Хоцись, красиви рисовать буду? (
Открывает грудь, показывает татуировку — драконы и змеи. Становится странен и страшен.)
— Послушайте, помогите мне. Я не знаю, что со мной. Ох! Ох! — Она расстегнула платье,
открыла грудь и закинула обнаженные по локоть руки. — Ох! ох!
Неточные совпадения
«Честолюбие? Серпуховской? Свет? Двор?» Ни на чем он не мог остановиться. Всё это имело смысл прежде, но теперь ничего этого уже не было. Он встал с дивана, снял сюртук, выпустил ремень и,
открыв мохнатую
грудь, чтобы дышать свободнее, прошелся по комнате. «Так сходят с ума, — повторил он, — и так стреляются… чтобы не было стыдно», добавил он медленно.
Снова начали петь, и снова Самгину не верилось, что бородатый человек с грубым лицом и красными кулаками может петь так умело и красиво. Марина пела с яростью, но детонируя, она широко
открывала рот, хмурила золотые брови, бугры ее
грудей неприлично напрягались.
Дуняша положила руку Лютова на
грудь его, но рука снова сползла и палец коснулся паркета. Упрямство мертвой руки не понравилось Самгину, даже заставило его вздрогнуть. Макаров молча оттеснил Алину в угол комнаты, ударом ноги
открыл там дверь, сказал Дуняше: «Иди к ней!» — и обратился к Самгину:
— Милый, — прошептала она, не
открывая глаз, и, гладя ладонями
груди свои, повторила: — Милый…
Ольга долго провожала его глазами, потом
открыла окно, несколько минут дышала ночной прохладой; волнение понемногу улеглось,
грудь дышала ровно.