— И было ему тридцать шесть годов о ту пору, как
отец послал его в Питер с партией сала, и надумал он отца обойти, прибыл в Питер-то да депеш отцу и пошли: тятенька-де, цены на сало нет никакой! Получил старый-то Аржанов депеш, взял медный таз, вышел в прихожую горницу, встал на колени да, наклоня голову-то над тазом, — чирк себя ножиком по горлу, тут и помер.
Неточные совпадения
— Тебя тоже из поганого ружья пристрелить надо! — закричал
отец, взмахивая здоровой рукой. — Говорил — не корми мясом! Сазан,
иди, зови лекаря!
Пошли мы однажды с
отцом на Ошму, по окуня;
идём лесом, темно, — вдруг навстречу нам сельца Болотина барин шагает, с ружьём, с сумой охотничьей.
Матвею стало грустно, не хотелось уходить. Но когда, выходя из сада, он толкнул тяжёлую калитку и она широко распахнулась перед ним, мальчик почувствовал в груди прилив какой-то новой силы и
пошёл по двору тяжёлой и развалистой походкой
отца. А в кухне — снова вернулась грусть, больно тронув сердце: Власьевна сидела за столом, рассматривая в маленьком зеркальце свой нос, одетая в лиловый сарафан и белую рубаху с прошвами, обвешанная голубыми лентами. Она была такая важная и красивая.
А как мать её с
отцом в каторгу
пошли, осталась она, Варвара-то, как овца в лесу.
После обряда невеста попросилась
идти домой по улице в венцах и с попом, но
отец кратко сказал...
Отец, как бы не касаясь пола, доплыл до Палаги и ударился прочь от неё, чётко и громко выбивая дробь каблуками кимряцких сапог. Тогда и Палага, уперев руки в крутые бёдра, боком
пошла за ним, поводя бровями и как будто удивляясь чему-то, а в глазах её всё ещё блестели слёзы.
— Ну,
пошёл,
иди!
Пошли её сюда, а Мо… сын вышел бы в сад, — ворчал
отец.
Ему захотелось отличить себя от горожан, возвыситься в их глазах — он начал носить щегольские сапоги, велел перешить на себя нарядные рубахи
отца. И однажды,
идя от обедни, услыхал насмешливый девичий возглас...
Матвей поглядывал на Ключарева, вспоминая, как страшно спокойно он пел, этот человек,
идя за гробом
отца и над могилой.
В первый день пасхи он
пошёл на кладбище христосоваться с Палагою и
отцом. С тихой радостью увидел, что его посадки принялись: тонкие сучья берёз были густо унизаны почками, на концах лап сосны дрожали жёлтые свечи, сверкая на солнце золотыми каплями смолы. С дёрна могилы робко смотрели в небо бледно-лиловые подснежники, качались атласные звёзды первоцвета, и уже набухал жёлтый венец одуванчика.
Матвей догадался, что это и есть Добычина, вдова племянника
отца Виталия, учителя, замёрзшего в метель этой зимою. Она недавно приехала в Окуров, но уже
шёл слух, что
отец Виталий променял на неё свою жену, больную водянкой. Лицо этой женщины было неприветливо, а локти она держала приподняв, точно курица крылья, собираясь лететь.
Поздоровался я с ней,
идя с кладбища, как будто обрадовалась, а
отец, держа её за руку, хрипит мне...
Доктора повели спать в мезонин, где жил Томилин. Варавка, держа его под мышки, толкал в спину головою, а
отец шел впереди с зажженной свечой. Но через минуту он вбежал в столовую, размахивая подсвечником, потеряв свечу, говоря почему-то вполголоса:
— А когда они прибудут, твои три тысячи? Ты еще и несовершеннолетний вдобавок, а надо непременно, непременно, чтобы ты сегодня уже ей откланялся, с деньгами или без денег, потому что я дальше тянуть не могу, дело на такой точке стало. Завтра уже поздно, поздно. Я тебя к
отцу пошлю.
Тихо и важно подвигался «братец», Сенатор и мой
отец пошли ему навстречу. Он нес с собою, как носят на свадьбах и похоронах, обеими руками перед грудью — образ и протяжным голосом, несколько в нос, обратился к братьям с следующими словами:
Неточные совпадения
Теперь уж не до гордости // Лежать в родном владении // Рядком с
отцами, с дедами, // Да и владенья многие // Барышникам
пошли.
Тот путь держал до кузницы, // Тот
шел в село Иваньково // Позвать
отца Прокофия // Ребенка окрестить.
Графиня Лидия Ивановна
пошла на половину Сережи и там, обливая слезами щеки испуганного мальчика, сказала ему, что
отец его святой и что мать его умерла.
«Боже вечный, расстоящияся собравый в соединение, — читал он кротким певучим голосом, — и союз любве положивый им неразрушимый; благословивый Исаака и Ревекку, наследники я твоего обетования показавый: Сам благослови и рабы Твоя сия, Константина, Екатерину, наставляя я на всякое дело благое. Яко милостивый и человеколюбец Бог еси, и Тебе
славу воссылаем,
Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно и вовеки веков». — «А-аминь», опять разлился в воздухе невидимый хор.
— Еще я попрошу вас, — сказал Чичиков, —
пошлите за поверенным одной помещицы, с которой я тоже совершил сделку, сыном протопопа
отца Кирила; он служит у вас же.