Неточные совпадения
— Про себя? — повторил отец. — Я — что же? Я, брат, не умею про себя-то! Ну,
как сбежал отец мой на Волгу, было мне пятнадцать лет. Озорной был. Ты вот тихий, а я — ух
какой озорник был! Били меня за это и отец и многие другие, кому
надо было. А я не вынослив был на побои, взлупят меня, я — бежать! Вот однажды отец и побей меня в Балахне, а я и убёг на плотах в Кузьдемьянск. С того и началось житьё моё: потерял ведь я отца-то, да так и не нашёл никогда — вот
какое дело!
— Так вот
как она строго жизнь наша стоит! — говорил отец, почёсывая грудь. — И
надо бы попроще
как, подружнее жить, а у нас все напрягаются, чтобы чужими грехами свои перед богом оправдать али скрыть, да и выискивают грехи эти, ровно вшей в одежде у соседа, нехорошо! И никто никого не жалеет, зверьё-зверьём!
—
Как не
надо, милый? Я ведь знаю,
какие сны снятся в твои-то годы.
— Степан Фёдорыч, — говорила Палага Пушкарю, — не
надо бы в баню-то,
как встанет он ночью да
как…
«
Надо ставень закрыть. Комары…» —
как сквозь сон подумалось ему.
— А Пушкарь-то, Мотя, а? Ах, милый! Верно —
какая я тебе мать? На пять лет и старше-то! А насчёт свадьбы —
какая это свадьба? Только что в церковь ходили, а обряда никакого и не было: песен
надо мной не пето, сама я не повыла, не поплакала, и ничем-ничего не было,
как в быту ведётся! Поп за деньги венчал, а не подружки с родными, по-старинному, по-отеческому…
— Н-не надо-о? — завывал Пушкарь, извиваясь от гнева. — Не жел-лаешь, а-а? Скажи на милость! Стало быть — суда без причала, плавай
как попало, а? Червяк ты на земле…
«
Как я теперь встречу её? Рожа-то у меня, верно, ничему не подобна. Настрадался! Баню
надо истопить, вымыться
надо, скоту…»
— Съехала, —
как же это? Без хозяина?
Надо бы подождать меня!
Как же ты отпустил?
— А хожу, — говорит, — туда-сюда и гляжу, где хорошие люди, увижу — потрусь около них. Выглядел вас на беседе тогда, сидите вы,
как во сне, сразу видно, что человек некорыстный и ничего вам от людей не
надо. Вот, теперь около вас поживу.
— Господи, — говорит, —
как я боялась, что скажешь ты! Спасибо, — говорит, — тебе, милый, награди тебя пресвятая богородица, а уж с ним, кощеем, я сама теперь справлюсь, теперь, — говорит, — я знаю, что понемножку
надо давать, а не сразу, — это она про мышьячок.
—
Как можно книгу жечь огнём? Книга — святая, это от бога идёт книга,
как ты можешь жечь её? Тебя судить
надо за это.
Дядя Марк хорошо доказывал ему, что человека бить нельзя и не
надо, что побои мучат, а не учат. Сначала парень слушал, цепко, точно клещ, впился глазами в дядино лицо, а потом — покраснел, глаза стали
как финифть на меди, и ворчит...
Так что, осуждая и казня человека-то, всё-таки
надо бы не забывать, что,
как доказано, в делах своих он не волен, а
как ему назначено судьбою, так и живёт, и что надобно объяснить ему ошибку жизни в её корне, а также всю невыгоду такой жизни, и доказывать бы это внушительно, с любовью, знаете, без обид, по чувству братства, — это будет к общей пользе всех.
Ночь он спал плохо, обдумывая своё решение и убеждаясь, что так и
надо сделать; слышал,
как на рассвете Максим перелез через забор, мысленно пригрозил ему...
— Чего будет? Никакой дела нет, вода не привёз —
как это?
Надо работать!
— Иди, иди, чего там! —
как мог сердито заговорил он, стоя спиной к татарину. Надоело всё это! Лентяев не
надо. Сегодня бы и уходил, сейчас вот, довольно баловства, да! Иди!
— Я, сударь мой, проповедников этих не один десяток слышал, во всех концах землишки нашей! — продолжал он, повысив голос и кривя губы. — Я прямо скажу: народу, который весьма подкис в безнадёжности своей, проповеди эти прямой вред, они ему —
как вино и даже много вредней! Людей
надо учить сопротивлению, а не терпению без всякого смысла, надобно внушать им любовь к делу, к деянию!
—
Какой веры ни будь — пить-есть
надо!
— Фока сказал,
как ты бил Максима, он — такой, всё говорит, ему
надо рассчитать…
—
Как сказать? Конечно,
надо бы думать обо всем…
Он внушал этим людям, что
надо жить внимательнее и доверчивее друг ко другу, — меньше будет скуки, сократится пьянство; говорил, что
надо устроить общественное собрание, чтобы все сходились и думали,
как изменить, чем украсить жизнь, — его слушали внимательно и похваливали за добрые намерения.
— Вот
каких людей
надо нам! Ты мне их покажи — желаю поклониться человеку!
«Умру — расхватают всё зря! Духовную
надо мне составить на город — кому кроме? А составив духовную, подумаю и об этом. Ловок он, добьётся своего!
Надо с ним осторожно, не то — ограбит. Хотя — всё едино, кто ограбит. А этот, пожалуй, всё сделает,
как сказывал…»
— Где же он?
Надо найти его!
Как же это? Он ей сам велел…
—
Надо, брат, достать. Поедешь в Воргород за товаром, я тебе дам денег, ты и купи, которые посолидней. Спроси там кого-нибудь —
какие лучше…
Эта смерть не поразила Кожемякина, он знал, что с Никоном должно было случиться что-нибудь необычное; он
как будто даже доволен был — вот, наконец, случилось, — нет человека, не
надо думать о нём. Но похороны выбили его из колеи.
— Ты гляди, гляди-ко, что требуется: прежде чем за дело взяться,
надо сына родить, да вырастить, да и спросить — уважаемая кровь моя,
как прикажете мне жить, что делать, чтобы вы меня не излаяли подлецом и по морде не отхлестали, научите, пожалуйста! Интересно-хорошо, а? Эх, Матвей Савельев, милый, — смешно это и мутно, а?
— Вот — умер человек, все знали, что он — злой, жадный, а никто не знал,
как он мучился, никто. «Меня добру-то забыли поучить, да и не нужно было это, меня в жулики готовили», — вот
как он говорил, и это — не шутка его, нет! Я знаю! Про него будут говорить злое, только злое, и зло от этого увеличится — понимаете? Всем приятно помнить злое, а он ведь был не весь такой, не весь!
Надо рассказывать о человеке всё — всю правду до конца, и лучше
как можно больше говорить о хорошем —
как можно больше! Понимаете?
Неточные совпадения
Так вот
как, благодетели, // Я жил с моею вотчиной, // Не правда ль, хорошо?..» // — Да, было вам, помещикам, // Житье куда завидное, // Не
надо умирать!
Идем домой понурые… // Два старика кряжистые // Смеются… Ай, кряжи! // Бумажки сторублевые // Домой под подоплекою // Нетронуты несут! //
Как уперлись: мы нищие — // Так тем и отбоярились! // Подумал я тогда: // «Ну, ладно ж! черти сивые, // Вперед не доведется вам // Смеяться
надо мной!» // И прочим стало совестно, // На церковь побожилися: // «Вперед не посрамимся мы, // Под розгами умрем!»
— Теперь посмотрим, братия, // Каков попу покой? // Начать, признаться,
надо бы // Почти с рожденья самого, //
Как достается грамота // поповскому сынку, //
Какой ценой поповичем // Священство покупается, // Да лучше помолчим! //....................... //.......................
Жить
надо, старче, по-моему: // Сколько холопов гублю, // Мучу, пытаю и вешаю, // А поглядел бы,
как сплю!»
Ему не нужно было очень строго выдерживать себя, так
как вес его
как раз равнялся положенным четырем пудам с половиною; но
надо было и не потолстеть, и потому он избегал мучного и сладкого.