Неточные совпадения
Я, конечно, знал,
что люди вообще плохо говорят друг о друге
за глаза, но эти говорили обо всех особенно возмутительно, как будто они были кем-то признаны
за самых лучших
людей и назначены в судьи миру. Многим завидуя, они никогда никого не хвалили и о каждом
человеке знали что-нибудь скверное.
Снежные
люди молча мелькают мимо двери магазина, — кажется,
что они кого-то хоронят, провожают на кладбище, но опоздали к выносу и торопятся догнать гроб. Трясутся лошади, с трудом одолевая сугробы. На колокольне церкви
за магазином каждый день уныло звонят — Великий пост; удары колокола бьют по голове, как подушкой: не больно, а глупеешь и глохнешь от этого.
Я тотчас сообразил: вот — руку отрезали
за то,
что человек играл в карты. А
что сделают со мной перед тем, как уморить меня?
Что-то ударило о землю сзади меня раз и два, потом близко упал кусок кирпича, — это было страшно, но я тотчас догадался,
что швыряют из-за ограды Валёк и его компания — хотят испугать меня. Но от близости
людей мне стало лучше.
И вообще — очень много обидного в жизни, вот хотя бы эти
люди за оградой, — ведь они хорошо знают,
что мне боязно одному на кладбище, а хотят напугать еще больше. Зачем?
В белом тумане — он быстро редел — метались, сшибая друг друга с ног, простоволосые бабы, встрепанные мужики с круглыми рыбьими глазами, все тащили куда-то узлы, мешки, сундуки, спотыкаясь и падая, призывая бога, Николу Угодника, били друг друга; это было очень страшно, но в то же время интересно; я бегал
за людьми и все смотрел —
что они делают?
Первый раз я видел ночную тревогу и как-то сразу понял,
что люди делали ее по ошибке: пароход шел, не замедляя движения,
за правым бортом, очень близко горели костры косарей, ночь была светлая, высоко стояла полная луна.
И как-то вдруг слышишь,
что уже весь лес,
за минуту важно задумчивый, налился сотнями птичьих голосов, наполнен хлопотами живых существ, чистейших на земле, — по образу их
человек, отец красоты земной, создал в утешение себе эльфов, херувимов, серафимов и весь ангельский чин.
Чем бы я доказал? Ермохин с криком вытащил меня на двор, Сидоров шел
за нами и тоже что-то кричал, из окон высунулись головы разных
людей; спокойно покуривая, смотрела мать Королевы Марго. Я понял,
что пропал в глазах моей дамы, и — ошалел.
Бывало — стоит он перед капитаном или машинистом, заложив
за спину свои длинные обезьяньи руки, и молча слушает, как его ругают
за лень или
за то,
что он беспечно обыграл
человека в карты, стоит — и видно,
что ругань на него не действует, угрозы ссадить с парохода на первой пристани не пугают его.
Перед тем как Яков пошел на вахту, я спросил его,
что это
за человек. Он ответил, усмехаясь...
И —
что же
за человек Яков Шумов?
Все они казались мне бедными, голодными, и было странно видеть,
что эти
люди платят по три рубля с полтиной
за псалтирь — книгу, которую они покупали чаще других.
Когда я принес большой медный чайник кипятку, в лавке оказались гости: старичок Лукиан, весело улыбавшийся, а
за дверью, в темном уголке, сидел новый
человек, одетый в теплое пальто и высокие валяные сапоги, подпоясанный зеленым кушаком, в шапке, неловко надвинутой на брови. Лицо у него было неприметное, он казался тихим, скромным, был похож на приказчика, который только
что потерял место и очень удручен этим.
Освободись,
человек, ото всего,
за что люди бьют и режут друг друга, — от злата, сребра и всякого имущества, оно же есть тлен и пакость!
Все эти речи, освещая предо мною жизнь, открывали
за нею какую-то унылую пустоту, и в этой пустоте, точно соринки в воде пруда при ветре, бестолково и раздраженно плавают
люди, те самые, которые говорят,
что такая толкотня бессмысленна и обижает их.
— Хорошо в тебе то,
что ты всем
людям родня, — вот
что хорошо! И не то
что бить тебя, а и обругать — трудно, когда и есть
за что!
Я вспомнил магазин обуви, церковного сторожа, мне подумалось: выдаст меня этот
человек! Но трудно было отказать, и я дал ему икону, но стащить псалтирь, стоивший несколько рублей, не решился, это казалось мне крупным преступлением.
Что поделаешь? В морали всегда скрыта арифметика; святая наивность «Уложения о наказаниях уголовных» очень ясно выдает эту маленькую тайну,
за которой прячется великая ложь собственности.
Когда я услышал, как мой приказчик внушает этому жалкому
человеку научить меня украсть псалтырь, — я испугался. Было ясно,
что мой приказчик знает, как я добр
за его счет, и
что приказчик соседа рассказал ему про икону.
Рабочие Шишлина, семь
человек, относились к нему просто, не чувствуя в нем хозяина, а
за глаза называли его теленком. Являясь на работу и видя,
что они ленятся, он брал соколок, лопату и артистически принимался
за дело сам, ласково покрикивая...
Заметно было,
что у него два порядка мыслей: днем,
за работой, на
людях, его бойкие, простые мысли деловиты и более понятны,
чем те, которые являются у него во время отдыха, по вечерам, когда он идет со мною в город, к своей куме, торговке оладьями, и ночами, когда ему не спится.
Я был уверен,
что его арестуют
за выпитую водку. Из города бежали
люди, приехал на дрожках строгий квартальный, спустился в яму и, приподняв пальто самоубийцы, заглянул ему в лицо.
Присматриваюсь —
что за милый
человек!
Каждую весну ледоход срезает баржи, десятки мелких судов, —
люди поохают и строят новые суда, а ледоход снова ломает их.
Что за нелепая толчея на одном и том же месте!
Я не мог не ходить по этой улице — это был самый краткий путь. Но я стал вставать раньше, чтобы не встречаться с этим
человеком, и все-таки через несколько дней увидел его — он сидел на крыльце и гладил дымчатую кошку, лежавшую на коленях у него, а когда я подошел к нему шага на три, он, вскочив, схватил кошку
за ноги и с размаху ударил ее головой о тумбу, так
что на меня брызнуло теплым, — ударил, бросил кошку под ноги мне и встал в калитку, спрашивая...
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один
человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)
Что это
за жаркое? Это не жаркое.
Да объяви всем, чтоб знали:
что вот, дискать, какую честь бог послал городничему, —
что выдает дочь свою не то чтобы
за какого-нибудь простого
человека, а
за такого,
что и на свете еще не было,
что может все сделать, все, все, все!
Хлестаков (рисуется).Помилуйте, сударыня, мне очень приятно,
что вы меня приняли
за такого
человека, который… Осмелюсь ли спросить вас: куда вы намерены были идти?
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите,
что идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого
человека,
что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед
за квартальными.)
Хорошо, подпустим и мы турусы: прикинемся, как будто совсем и не знаем,
что он
за человек.