Неточные совпадения
«Боже мой! кто это выдумал путешествия? — невольно с горестью воскликнул я, — едешь четвертый месяц, только и видишь серое небо и качку!» Кто-то засмеялся. «Ах, это вы!» — сказал я, увидя, что в каюте стоит, держась рукой за потолок, самый высокий из моих товарищей, К. И. Лосев. «Да право! — продолжал я, — где же это синее море, голубое небо да теплота, птицы какие-то да
рыбы, которых,
говорят, видно на самом дне?» На ропот мой как тут явился и дед.
Плавание в южном полушарии замедлялось противным зюйд-остовым пассатом; по меридиану уже идти было нельзя: диагональ отводила нас в сторону, все к Америке. 6-7 узлов был самый большой ход. «Ну вот вам и лето! —
говорил дед, красный, весь в поту, одетый в прюнелевые ботинки, но, по обыкновению, застегнутый на все пуговицы. — Вот и акулы, вот и Южный Крест, вон и «Магеллановы облака» и «Угольные мешки!» Тут уж особенно заметно целыми стаями начали реять над поверхностью воды летучие
рыбы.
Зато Леру вынес нам множество банок… со змеями, потом камни, шкуры тигров и т. п. «Ну, последние времена пришли! —
говорил барон, — просишь у ближнего хлеба, а он дает камень, вместо
рыбы — змею».
Сегодня суббота: по обыкновению, привезли провизию и помешали опять служить всенощную. Кроме зелени всякого рода,
рыбы и гомаров привезли, между прочим, маленького живого оленя или лань, за неимением свиней;
говорят, что больше нет; остались поросята, но те нужны для приплода.
Мы между тем переходили от чашки к чашке, изредка перекидываясь друг с другом словом. «Попробуйте, —
говорил мне вполголоса Посьет, — как хорош винегрет из раков в синей чашке. Раки посыпаны тертой
рыбой или икрой; там зелень, еще что-то». — «Я ее всю съел, — отвечал я, — а вы пробовали сырую
рыбу?» — «Нет, где она?» — «Да вот нарезана длинными тесьмами…» — «Ах! неужели это сырая
рыба? а я почти половину съел!» —
говорил он с гримасой.
Чрез час каюты наши завалены были ящиками: в большом
рыба, что подавали за столом, старая знакомая, в другом сладкий и очень вкусный хлеб, в третьем конфекты. «Вынеси
рыбу вон», — сказал я Фаддееву. Вечером я спросил, куда он ее дел? «Съел с товарищами», —
говорит. «Что ж, хороша?» «Есть душок, а хороша», — отвечал он.
«У нас, — далее
говорил он, — в Камчатке и других местах, около лежащих, много
рыбы, а соли нет; у вас есть соль: давайте нам ее, и мы вам же будем возить соленую
рыбу, которая составляет главную пищу в Японии.
Потом смотритель рассказывал, что по дороге нигде нет ни волков, ни медведей, а есть только якуты; «еще ушканов (зайцев) дивно», да по Охотскому тракту у него живут, в своей собственной юрте, две больные, пожилые дочери, обе девушки, что, «однако, — прибавил он, — на Крестовскую станцию заходят и медведи — и такое чудо, —
говорил смотритель, — ходят вместе со скотом и не давят его, а едят
рыбу, которую достают из морды…» — «Из морды?» — спросил я. «Да, что ставят на
рыбу, по-вашему мережи».
Неточные совпадения
Вместо вопросов: «Почем, батюшка, продали меру овса? как воспользовались вчерашней порошей?» —
говорили: «А что пишут в газетах, не выпустили ли опять Наполеона из острова?» Купцы этого сильно опасались, ибо совершенно верили предсказанию одного пророка, уже три года сидевшего в остроге; пророк пришел неизвестно откуда в лаптях и нагольном тулупе, страшно отзывавшемся тухлой
рыбой, и возвестил, что Наполеон есть антихрист и держится на каменной цепи, за шестью стенами и семью морями, но после разорвет цепь и овладеет всем миром.
— Конечно, эти единоборства — безумие, — сказал Самгин строгим тоном. Он видел, что чем более
говорит Митрофанов, тем страшнее ему, он уже вспотел, прижал локти к бокам, стесненно шевелил кистями, и кисти напоминали о плавниках
рыбы.
— Я не знаю, может быть, это верно, что Русь просыпается, но о твоих учениках ты, Петр,
говоришь смешно. Так дядя Хрисанф рассказывал о рыбной ловле: крупная
рыба у него всегда срывалась с крючка, а домой он приносил костистую мелочь, которую нельзя есть.
Варавка схватил его и стал подкидывать к потолку, легко, точно мяч. Вскоре после этого привязался неприятный доктор Сомов, дышавший запахом водки и соленой
рыбы; пришлось выдумать, что его фамилия круглая, как бочонок. Выдумалось, что дедушка
говорит лиловыми словами. Но, когда он сказал, что люди сердятся по-летнему и по-зимнему, бойкая дочь Варавки, Лида, сердито крикнула:
Он развертывал пакеты, раскладывал на столе хлеб, колбасу, копченую
рыбу, заставил Самгина найти штопор, открыл бутылки, все время непрерывно
говоря: