Неточные совпадения
— Да, а ребятишек бросила дома — они ползают с курами, поросятами,
и если нет какой-нибудь дряхлой бабушки дома, то жизнь их каждую минуту висит на волоске: от злой собаки, от проезжей телеги, от дождевой лужи… А муж ее бьется тут же, в бороздах на пашне, или тянется с обозом в трескучий мороз, чтоб добыть хлеба, буквально хлеба — утолить голод с семьей,
и, между
прочим, внести в контору пять или десять рублей, которые потом приносят вам на подносе… Вы этого не знаете: «вам дела нет», говорите вы…
— Этакую дрянь нашли, да
и нянчатся! Пошел ты
прочь, жалкое создание! — скажет он.
Он
и знание — не знал, а как будто видел его у себя в воображении, как в зеркале, готовым, чувствовал его
и этим довольствовался; а узнавать ему было скучно, он отталкивал наскучивший предмет
прочь, отыскивая вокруг нового, живого, поразительного, чтоб в нем самом все играло, билось, трепетало
и отзывалось жизнью на жизнь.
Все, бывало, дергают за уши Васюкова: «Пошел
прочь, дурак, дубина!» — только
и слышит он. Лишь Райский глядит на него с умилением, потому только, что Васюков, ни к чему не внимательный, сонный, вялый, даже у всеми любимого русского учителя не выучивший никогда ни одного урока, — каждый день после обеда брал свою скрипку
и, положив на нее подбородок, водил смычком, забывая школу, учителей, щелчки.
Личным приказом она удостаивала немногих: по домашнему хозяйству Василисе отдавала их, а по деревенскому — приказчику или старосте. Кроме Василисы, никого она не называла полным именем, разве уже встретится такое имя, что его никак не сожмешь
и не обрежешь, например, мужики: Ферапонт
и Пантелеймон так
и назывались Ферапонтом
и Пантелеймоном, да старосту звала она Степан Васильев, а
прочие все были: Матрешка, Машутка, Егорка
и т. д.
Марфенька испугалась. Верочка ничего не сказала; но когда Борис пришел к двери дома, она уже стояла, крепко прижавшись к ней, боясь, чтоб ее не оттащили
прочь,
и ухватясь за ручку замка.
Нравственные женщины, строгие судьи,
и между
прочим Нил Андреевич, вслух порицали ее, Татьяна Марковна просто не любила, считала пустой вертушкой, но принимала как всех, дурных
и хороших. Зато молодежь гонялась за Крицкой.
Он поглядел еще несколько запыленных картин: всё начатые
и брошенные эскизы, потом подошел к печке, перебрал несколько рамок, останавливаясь на некоторых
и, между
прочим, на голове Гектора.
— Сейчас же еду
прочь, при первой зевоте! — утешился он. — Еду, еду, там
и Леонтий, Леонтий! — произнес Райский
и рассмеялся, вспомнив этого Леонтия. Что он пишет?
Книга выпадает из рук на пол. Софья не заботится поднять ее; она рассеянно берет цветок из вазы, не замечая, что
прочие цветы раскинулись прихотливо
и некоторые выпали.
Нельзя наслаждаться жизнию, шалить, ездить в гости, танцевать
и между
прочим сочинять, рисовать, чертить
и ваять.
— Вот что значит Олимп! — продолжал он. — Будь вы просто женщина, не богиня, вы бы поняли мое положение, взглянули бы в мое сердце
и поступили бы не сурово, а с пощадой, даже если б я был вам совсем чужой. А я вам близок. Вы говорите, что любите меня дружески, скучаете, не видя меня… Но женщина бывает сострадательна, нежна, честна, справедлива только с тем, кого любит,
и безжалостна ко всему
прочему. У злодея под ножом скорее допросишься пощады, нежели у женщины, когда ей нужно закрыть свою любовь
и тайну.
Куры, петухи, голуби торопливо хватали, отступали, как будто опасаясь ежеминутного предательства,
и опять совались. А когда тут же вертелась галка
и, подскакивая боком, норовила воровски клюнуть пшена, девушка топала ногой. «
Прочь,
прочь; ты зачем?» — кричала она, замахиваясь,
и вся пернатая толпа влет разбрасывалась по сторонам, а через минуту опять головки кучей совались жадно
и торопливо клевать, как будто воруя зерна.
Товарищи,
и между
прочим Райский, старались расшевелить его самолюбие, говорили о творческой, производительной деятельности
и о профессорской кафедре. Это, конечно, был маршальский жезл, венец его желаний. Но он глубоко вздыхал в ответ на эти мечты.
Прочими книгами в старом доме одно время заведовала Вера, то есть брала, что ей нравилось, читала или не читала,
и ставила опять на свое место. Но все-таки до книг дотрогивалась живая рука,
и они кое-как уцелели, хотя некоторые, постарее
и позамасленнее, тронуты были мышами. Вера писала об этом через бабушку к Райскому,
и он поручил передать книги на попечение Леонтия.
— Что мне за дело? — сказал Райский, порываясь от нее
прочь, — я
и слушать не стану…
Любила, чтоб к ней губернатор изредка заехал с визитом, чтобы приезжее из Петербурга важное или замечательное лицо непременно побывало у ней
и вице-губернаторша подошла, а не она к ней, после обедни в церкви поздороваться, чтоб, когда едет по городу, ни один встречный не проехал
и не прошел, не поклонясь ей, чтобы купцы засуетились
и бросили
прочих покупателей, когда она явится в лавку, чтоб никогда никто не сказал о ней дурного слова, чтобы дома все ее слушались, до того чтоб кучера никогда не курили трубки ночью, особенно на сеновале,
и чтоб Тараска не напивался пьян, даже когда они могли бы делать это так, чтоб она не узнала.
Егорка скалил зубы, у иных женщин был тоже смех на лице,
прочие опустили головы
и молчали.
С Савельем случилось то же, что с другими: то есть он поглядел на нее раза два исподлобья,
и хотя был некрасив, но удостоился ее благосклонного внимания, ни более ни менее, как
прочие. Потом пошел к барыне просить позволения жениться на Марине.
«Он холодный, злой, без сердца!» — заключил Райский. Между
прочим, его поразило последнее замечание. «Много у нас этаких!» — шептал он
и задумался. «Ужели я из тех: с печатью таланта, но грубых, грязных, утопивших дар в вине… „одна нога в калоше, другая в туфле“, — мелькнуло у него бабушкино живописное сравнение. — Ужели я… неудачник? А это упорство, эта одна вечная цель, что это значит? Врет он!»
— Верно, влюблены в Марфеньку: недаром портрет пишете! Художники, как лекаря
и попы, даром не любят ничего делать. Пожалуй, не
прочь и того… увлечь девочку, сыграть какой-нибудь романчик, даже драму…
Она сидела, откинувшись на стул спиной, положив один локоть на окно,
и смотрела на Райского не прямо, а как будто случайно, когда доходила очередь взглянуть, между
прочим,
и на него.
Его самого готовили — к чему — никто не знал. Вся женская родня
прочила его в военную службу, мужская — в гражданскую, а рождение само по себе представляло еще третье призвание — сельское хозяйство. У нас легко погнаться за всеми тремя зайцами
и поспеть к трем — миражам.
На солнышке ее почти не видать,
и все она таится во тьме своих холодильников: видно в глубине подвала только ее лицо с синевато-красным румянцем, все
прочее сливается с мраком домашних пещер.
— Пойду
прочь, а то еще подумает, что занимаюсь ею… дрянь! — ворчал он вслух, а ноги сами направлялись уже к ее крыльцу. Но не хватило духу отворить дверь,
и он торопливо вернулся к себе, облокотился на стол локтями
и просидел так до вечера.
Все
прочее вылетело опять из головы: бабушкины гости, Марк, Леонтий, окружающая идиллия — пропали из глаз. Одна Вера стояла на пьедестале, освещаемая блеском солнца
и сияющая в мраморном равнодушии, повелительным жестом запрещающая ему приближаться,
и он закрывал глаза перед ней, клонил голову
и мысленно говорил...
—
Прочь,
прочь! — повторила она, убегая снова на крыльцо, — вы опять за дерзости! А я думала, что честнее
и скромнее вас нет в свете,
и бабушка думала то же. А вы…
Она быстро отвернулась от него плечом
и пошла
прочь.
— Боже мой! Что еще скажет бабушка! Ступайте
прочь,
прочь —
и помните, что если maman ваша будет вас бранить, а меня бабушка не простит, вы
и глаз не кажите — я умру со стыда, а вы на всю жизнь останетесь нечестны!
Она ловит его за уши, дерет, щиплет за щеки, отталкивает, наконец кликнет толсторукую
и толстобедрую ключницу Мавру
и велит оттащить
прочь «волчонка».
После разговора с Марфенькой Викентьев в ту же ночь укатил за Волгу
и, ворвавшись к матери, бросился обнимать
и целовать ее по-своему, потом, когда она, собрав все силы, оттолкнула его
прочь, он стал перед ней на колени
и торжественно произнес...
— Поди
прочь, не трогай! — сердито перебила она
и начала в волнении ходить взад
и вперед по комнате.
Но если он возьмет ее в это время за талию или поцелует, она покраснеет, бросит в него гребенку
и уйдет
прочь.
Он, между
прочим, нехотя, но исполнил просьбу Марка
и сказал губернатору, что книги привез он
и дал кое-кому из знакомых, а те уж передали в гимназию.
— Ах, Вера! — сказал он с досадой, — вы все еще, как цыпленок, прячетесь под юбки вашей наседки-бабушки: у вас ее понятия о нравственности. Страсть одеваете в какой-то фантастический наряд, как Райский… Чем бы прямо от опыта допроситься истины…
и тогда поверили бы… — говорил он, глядя в сторону. — Оставим все
прочие вопросы — я не трогаю их. Дело у нас прямое
и простое, мы любим друг друга… Так или нет?
— Вот
и весь ваш ответ, Марк! — сказала она кротко, — все
прочь, все ложь, — а что правда — вы сами не знаете… Оттого я
и недоверчива…
Хватай, лови его на лету
и потом, после двух, трех глотков, беги
прочь, чтоб не опротивело,
и ищи другого!
Она обеими руками взяла его голову, поцеловала в лоб
и быстро пошла
прочь.
«Такой умок выработала себе, между
прочим, в долгом угнетении, обессилевшая
и рассеянная целая еврейская нация, тайком пробиравшаяся сквозь человеческую толпу, хитростью отстаивавшая свою жизнь, имущество
и свои права на существование».
«Пошлю завтра ящик», — думал Райский
и послал, — между
прочим, потому, что «ведь просит тот, у кого нет… — говорил он, — богатый не попросил бы».
«Бросить все
и бежать
прочь!» — отозвался покойно разум.
«А! вот
и пробный камень. Это сама бабушкина „судьба“ вмешалась в дело
и требует жертвы, подвига —
и я его совершу. Через три дня видеть ее опять здесь… О, какая нега! Какое солнце взойдет над Малиновкой! Нет, убегу! Чего мне это стоит, никто не знает!
И ужели не найду награды, потерянного мира? Скорей, скорей
прочь…» — сказал он решительно
и кликнул Егора, приказав принести чемодан.
Он вскрыл письмо
и увидал, что Аянов пишет, между
прочим, о ней, отвечая на его письмо.
«…на его место, — шепотом читал он дальше, —
прочат в министры князя
И. В., а товарищем
И. Б — а… Женщины подняли гвалт… П. П. проиграл семьдесят тысяч… X — ие уехали за границу… Тебе скучно, вижу, что морщишься — спрашиваешь — что Софья Николаевна (начал живее читать Райский): сейчас, сейчас, я берег вести о ней pour la bonne bouch [на закуску (фр.).]…»
Наконец бросилась к свечке, схватила ее
и осветила шкаф. Там, с ожесточенным нетерпением, взяла она мантилью на белом пуху, еще другую, черную, шелковую, накинула первую на себя, а на нее шелковую, отбросив пуховую косынку
прочь.
—
Прочь! — крикнул он
и, как дикий, бросился бежать от нее, от обрыва, через весь сад, цветник
и выбежал на двор.
Он чесал себе голову, трогал лицо, сжимал
и разжимал ладони
и корчился в судорогах, в углу беседки. Вдруг он вскочил, отбросил от себя
прочь плед, в который прятался,
и лицо его озарилось какою-то злобно-торжественной радостью, мыслью или намерением.
Это был подарок Райского: часы, с эмалевой доской, с ее шифром, с цепочкой. Она взглянула на них большими глазами, потом окинула взглядом
прочие подарки, поглядела по стенам, увешанным гирляндами
и цветами, —
и вдруг опустилась на стул, закрыла глаза руками
и залилась целым дождем горячих слез.
Райский, воротясь с прогулки, пришел к завтраку тоже с каким-то странным, решительным лицом, как будто у человека впереди было сражение или другое важное, роковое событие
и он приготовлялся к нему. Что-то обработалось, выяснилось или определилось в нем. Вчерашней тучи не было. Он так же покойно глядел на Веру, как на
прочих, не избегал взглядов
и Татьяны Марковны
и этим поставил ее опять в недоумение.
Она клялась всем,
и между
прочим «своей утробой», что никогда больше не провинится, а если провинится, то пусть тогда Бог убьет ее
и покарает навсегда. Савелий остановился, положил полено
и отер рукавом лоб.