И опять по обеим сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого двора с овсом в руке, пешеход в протертых лаптях, плетущийся за восемьсот верст, городишки, выстроенные живьем, с деревянными лавчонками, мучными бочками, лаптями, калачами
и прочей мелюзгой, рябые шлагбаумы, чинимые мосты, поля неоглядные и по ту сторону и по другую, помещичьи рыдваны, [Рыдван — в старину: большая дорожная карета.] солдат верхом на лошади, везущий зеленый ящик с свинцовым горохом и подписью: такой-то артиллерийской батареи, зеленые, желтые и свежеразрытые черные полосы, мелькающие по степям, затянутая вдали песня, сосновые верхушки в тумане, пропадающий далече колокольный звон, вороны как мухи и горизонт без конца…
Неточные совпадения
Коцебу, в которой Ролла играл г. Поплёвин, Кору — девица Зяблова,
прочие лица были
и того менее замечательны; однако же он прочел их всех, добрался даже до цены партера
и узнал, что афиша была напечатана в типографии губернского правления, потом переворотил на другую сторону: узнать, нет ли там чего-нибудь, но, не нашедши ничего, протер глаза, свернул опрятно
и положил в свой ларчик, куда имел обыкновение складывать все, что ни попадалось.
— О, вы еще не знаете его, — отвечал Манилов, — у него чрезвычайно много остроумия. Вот меньшой, Алкид, тот не так быстр, а этот сейчас, если что-нибудь встретит, букашку, козявку, так уж у него вдруг глазенки
и забегают; побежит за ней следом
и тотчас обратит внимание. Я его
прочу по дипломатической части. Фемистоклюс, — продолжал он, снова обратясь к нему, — хочешь быть посланником?
— Позвольте мне вам заметить, что это предубеждение. Я полагаю даже, что курить трубку гораздо здоровее, нежели нюхать табак. В нашем полку был поручик, прекраснейший
и образованнейший человек, который не выпускал изо рта трубки не только за столом, но даже, с позволения сказать, во всех
прочих местах.
И вот ему теперь уже сорок с лишком лет, но, благодаря Бога, до сих пор так здоров, как нельзя лучше.
— Как милости вашей будет завгодно, — отвечал на все согласный Селифан, — коли высечь, то
и высечь; я ничуть не
прочь от того. Почему ж не посечь, коли за дело, на то воля господская. Оно нужно посечь, потому что мужик балуется, порядок нужно наблюдать. Коли за дело, то
и посеки; почему ж не посечь?
Последние слова он уже сказал, обратившись к висевшим на стене портретам Багратиона
и Колокотрони, [Колокотрони — участник национально-освободительного движения в Греции в 20-х г. XIX в.] как обыкновенно случается с разговаривающими, когда один из них вдруг, неизвестно почему, обратится не к тому лицу, к которому относятся слова, а к какому-нибудь нечаянно пришедшему третьему, даже вовсе незнакомому, от которого знает, что не услышит ни ответа, ни мнения, ни подтверждения, но на которого, однако ж, так устремит взгляд, как будто призывает его в посредники;
и несколько смешавшийся в первую минуту незнакомец не знает, отвечать ли ему на то дело, о котором ничего не слышал, или так постоять, соблюдши надлежащее приличие,
и потом уже уйти
прочь.
Что именно находилось в куче, решить было трудно, ибо пыли на ней было в таком изобилии, что руки всякого касавшегося становились похожими на перчатки; заметнее
прочего высовывался оттуда отломленный кусок деревянной лопаты
и старая подошва сапога.
В дорогу! в дорогу!
прочь набежавшая на чело морщина
и строгий сумрак лица! Разом
и вдруг окунемся в жизнь со всей ее беззвучной трескотней
и бубенчиками
и посмотрим, что делает Чичиков.
Собакевич, оставив без всякого внимания все эти мелочи, пристроился к осетру,
и, покамест те пили, разговаривали
и ели, он в четверть часа с небольшим доехал его всего, так что когда полицеймейстер вспомнил было о нем
и, сказавши: «А каково вам, господа, покажется вот это произведенье природы?» — подошел было к нему с вилкою вместе с другими, то увидел, что от произведенья природы оставался всего один хвост; а Собакевич пришипился так, как будто
и не он,
и, подошедши к тарелке, которая была подальше
прочих, тыкал вилкою в какую-то сушеную маленькую рыбку.
Прочие тоже были более или менее люди просвещенные: кто читал Карамзина, кто «Московские ведомости», кто даже
и совсем ничего не читал.
Все постороннее было в ту же минуту оставлено
и отстранено
прочь,
и все было устремлено на приготовление к балу; ибо, точно, было много побудительных
и задирающих причин.
Странные люди эти господа чиновники, а за ними
и все
прочие звания: ведь очень хорошо знали, что Ноздрев лгун, что ему нельзя верить ни в одном слове, ни в самой безделице, а между тем именно прибегнули к нему.
Попробовали было заикнуться о Наполеоне, но
и сами были не рады, что попробовали, потому что Ноздрев понес такую околесину, которая не только не имела никакого подобия правды, но даже просто ни на что не имела подобия, так что чиновники, вздохнувши, все отошли
прочь; один только полицеймейстер долго еще слушал, думая, не будет ли, по крайней мере, чего-нибудь далее, но наконец
и рукой махнул, сказавши: «Черт знает что такое!»
И все согласились в том, что как с быком ни биться, а все молока от него не добиться.
Из поручений досталось ему, между
прочим, одно: похлопотать о заложении в опекунский совет [Опекунский совет — учреждение, ведавшее воспитательными домами
и занимавшееся также выдачей ссуд под залог имений.] нескольких сот крестьян.
Если захотят освидетельствовать крестьян: пожалуй, я
и тут не
прочь, почему же нет? я представлю
и свидетельство за собственноручным подписанием капитана-исправника.
В доме
и в соседстве все, от дворовой девки до дворовой собаки, бежало
прочь, его завидя; даже собственную кровать в спальне изломал он в куски.
Река то, верная своим высоким берегам, давала вместе с ними углы
и колена по всему пространству, то иногда уходила от них
прочь, в луга, затем, чтобы, извившись там в несколько извивов, блеснуть, как огонь, перед солнцем, скрыться в рощи берез, осин
и ольх
и выбежать оттуда в торжестве, в сопровожденье мостов, мельниц
и плотин, как бы гонявшихся за нею на всяком повороте.
В одном месте крутой бок возвышений воздымался выше
прочих и весь от низу до верху убирался в зелень столпившихся густо дерев.
«Нет, — сказал он в себе, очнувшись, — примусь за дело, как бы оно ни казалось вначале мелким!» Скрепясь духом
и сердцем, решился он служить по примеру
прочих.
Раздобаривая почасту с дворовыми людьми, он, между
прочим, от них разведал, что барин ездил прежде довольно нередко к соседу генералу, что у генерала барышня, что барин было к барышне, да
и барышня тоже к барину… но потом вдруг за что-то не поладили
и разошлись.
Может быть, два-три человека извлекли себе настоящую пользу, да
и то оттого, может, что
и без того были умны, а
прочие ведь только
и стараются узнать то, что портит здоровье, да
и выманивает деньги.
— Видите ли что? — сказал Хлобуев. — Запрашивать с вас дорого не буду, да
и не люблю: это было бы с моей стороны
и бессовестно. Я от вас не скрою также
и того, что в деревне моей из ста душ, числящихся по ревизии,
и пятидесяти нет налицо:
прочие или померли от эпидемической болезни, или отлучились беспаспортно, так что вы почитайте их как бы умершими. Поэтому-то я
и прошу с вас всего только тридцать тысяч.
Он не договорил
и зарыдал громко от нестерпимой боли сердца, упал на стул,
и оторвал совсем висевшую разорванную полу фрака,
и швырнул ее
прочь от себя,
и, запустивши обе руки себе в волосы, об укрепленье которых прежде старался, безжалостно рвал их, услаждаясь болью, которою хотел заглушить ничем не угасимую боль сердца.
— Само по себе, что главным зачинщикам должно последовать лишенье чинов
и имущества,
прочим — отрешенье от мест.