Неточные совпадения
А в ожидании этого готовая и созданная ему отцом теория деятельности и
жизни, теория взяток и лукавства, миновав главное и достойное ее поприще в провинции, применилась ко всем мелочам его ничтожного
существования в Петербурге, вкралась во все его приятельские отношения за недостатком официальных.
Как такой человек мог быть близок Обломову, в котором каждая черта, каждый шаг, все
существование было вопиющим протестом против
жизни Штольца? Это, кажется, уже решенный вопрос, что противоположные крайности, если не служат поводом к симпатии, как думали прежде, то никак не препятствуют ей.
Она все колола его легкими сарказмами за праздно убитые годы, изрекала суровый приговор, казнила его апатию глубже, действительнее, нежели Штольц; потом, по мере сближения с ним, от сарказмов над вялым и дряблым
существованием Обломова она перешла к деспотическому проявлению воли, отважно напомнила ему цель
жизни и обязанностей и строго требовала движения, беспрестанно вызывала наружу его ум, то запутывая его в тонкий, жизненный, знакомый ей вопрос, то сама шла к нему с вопросом о чем-нибудь неясном, не доступном ей.
Он с громкими вздохами ложился, вставал, даже выходил на улицу и все доискивался нормы
жизни, такого
существования, которое было бы и исполнено содержания, и текло бы тихо, день за днем, капля по капле, в немом созерцании природы и тихих, едва ползущих явлениях семейной мирно-хлопотливой
жизни. Ему не хотелось воображать ее широкой, шумно несущейся рекой, с кипучими волнами, как воображал ее Штольц.
Как ни наслаждалась она присутствием Штольца, но по временам она лучше бы желала не встречаться с ним более, пройти в
жизни его едва заметною тенью, не мрачить его ясного и разумного
существования незаконною страстью.
Ольга довоспиталась уже до строгого понимания
жизни; два
существования, ее и Андрея, слились в одно русло; разгула диким страстям быть не могло: все было у них гармония и тишина.
Как мыслитель и как художник, он ткал ей разумное
существование, и никогда еще в
жизни не бывал он поглощен так глубоко, ни в пору ученья, ни в те тяжелые дни, когда боролся с
жизнью, выпутывался из ее изворотов и крепчал, закаливая себя в опытах мужественности, как теперь, нянчась с этой неумолкающей, волканической работой духа своей подруги!
Штольц был глубоко счастлив своей наполненной, волнующейся
жизнью, в которой цвела неувядаемая весна, и ревниво, деятельно, зорко возделывал, берег и лелеял ее. Со дна души поднимался ужас тогда только, когда он вспоминал, что Ольга была на волос от гибели, что эта угаданная дорога — их два
существования, слившиеся в одно, могли разойтись; что незнание путей
жизни могло дать исполниться гибельной ошибке, что Обломов…
С тех пор как Штольц выручил Обломовку от воровских долгов братца, как братец и Тарантьев удалились совсем, с ними удалилось и все враждебное из
жизни Ильи Ильича. Его окружали теперь такие простые, добрые, любящие лица, которые все согласились своим
существованием подпереть его
жизнь, помогать ему не замечать ее, не чувствовать.
Он смотрел на настоящий свой быт, как продолжение того же обломовского
существования, только с другим колоритом местности и, отчасти, времени. И здесь, как в Обломовке, ему удавалось дешево отделываться от
жизни, выторговать у ней и застраховать себе невозмутимый покой.
С летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего
существования, сделанный собственными руками, как старцы пустынные, которые, отворотясь от
жизни, копают себе могилу.
Неточные совпадения
Хлестаков. Нет, я влюблен в вас.
Жизнь моя на волоске. Если вы не увенчаете постоянную любовь мою, то я недостоин земного
существования. С пламенем в груди прошу руки вашей.
«По отношению к действительности каждый из нас является истцом, каждый защищает интересы своего «я» от насилия над ним. В борьбе за материальные интересы люди иногда являются личными врагами, но ведь
жизнь не сводится вся целиком к уголовному и гражданскому процессу, теория борьбы за
существование не должна поглощать и не поглощает высших интересов духа, не угашает священного стремления человека познать самого себя».
«Философия права — это попытка оправдать бесправие», — говорил он и говорил, что, признавая законом борьбу за
существование, бесполезно и лицемерно искать в
жизни место религии, философии, морали.
«Такой умок выработала себе, между прочим, в долгом угнетении, обессилевшая и рассеянная целая еврейская нация, тайком пробиравшаяся сквозь человеческую толпу, хитростью отстаивавшая свою
жизнь, имущество и свои права на
существование».
И в то же время, среди этой борьбы, сердце у него замирало от предчувствия страсти: он вздрагивал от роскоши грядущих ощущений, с любовью прислушивался к отдаленному рокотанью грома и все думал, как бы хорошо разыгралась страсть в душе, каким бы огнем очистила застой
жизни и каким благотворным дождем напоила бы это засохшее поле, все это былие, которым поросло его
существование.