Неточные совпадения
Явился низенький человек, с умеренным брюшком, с белым
лицом, румяными щеками и лысиной, которую с затылка, как бахрома, окружали черные густые волосы. Лысина была кругла, чиста и так лоснилась, как будто была выточена из слоновой кости.
Лицо гостя отличалось заботливо-внимательным ко всему, на что он ни
глядел, выражением, сдержанностью во взгляде, умеренностью
в улыбке и скромно-официальным приличием.
Она мгновенно оставила его руку и изменилась
в лице. Ее взгляд встретился с его взглядом, устремленным на нее: взгляд этот был неподвижный, почти безумный; им
глядел не Обломов, а страсть.
Он
в дверях обернулся: она все
глядит ему вслед, на
лице все то же изнеможение, та же жаркая улыбка, как будто она не может сладить с нею…
— Что с тобой будет тогда? — спросила она,
глядя ему
в лицо.
Она остановилась, положила ему руку на плечо, долго
глядела на него и вдруг, отбросив зонтик
в сторону, быстро и жарко обвила его шею руками, поцеловала, потом вся вспыхнула, прижала
лицо к его груди и прибавила тихо...
— Нет, потом ехать
в Обломовку… Ведь Андрей Иваныч писал, что надо делать
в деревне: я не знаю, какие там у вас дела, постройка, что ли? — спросила она,
глядя ему
в лицо.
Захар сделал шаг и стал как монумент,
глядя в окно на бродивших кур и подставляя барину, как щетку, бакенбарду. Илья Ильич
в один час, от волнения, изменился, будто осунулся
в лице; глаза бегали беспокойно.
Она шла еще тише, прижималась к его плечу и близко взглядывала ему
в лицо, а он говорил ей тяжело и скучно об обязанностях, о долге. Она слушала рассеянно, с томной улыбкой, склонив голову,
глядя вниз или опять близко ему
в лицо, и думала о другом.
Он тихонько отнял ее руки от
лица, поцеловал
в голову и долго любовался ее смущением, с наслаждением
глядел на выступившие у ней и поглощенные опять глазами слезы.
При вопросе: где ложь?
в воображении его потянулись пестрые маски настоящего и минувшего времени. Он с улыбкой, то краснея, то нахмурившись,
глядел на бесконечную вереницу героев и героинь любви: на донкихотов
в стальных перчатках, на дам их мыслей, с пятидесятилетнею взаимною верностью
в разлуке; на пастушков с румяными
лицами и простодушными глазами навыкате и на их Хлой с барашками.
Она пряталась от него или выдумывала болезнь, когда глаза ее, против воли, теряли бархатную мягкость,
глядели как-то сухо и горячо, когда на
лице лежало тяжелое облако, и она, несмотря на все старания, не могла принудить себя улыбнуться, говорить, равнодушно слушала самые горячие новости политического мира, самые любопытные объяснения нового шага
в науке, нового творчества
в искусстве.
— Как, навсегда? — с изумлением спросил Штольц, устраняясь от его объятий и
глядя ему
в лицо.
— Дело мое к вам в следующем, — начал Симонсон, когда-тo они вместе с Нехлюдовым вышли в коридор. В коридоре было особенно слышно гуденье и взрывы голосов среди уголовных. Нехлюдов поморщился, но Симонсон, очевидно, не смущался этим. — Зная ваше отношение к Катерине Михайловне, — начал он, внимательно и прямо своими добрыми глазами
глядя в лицо Нехлюдова, — считаю себя обязанным, — продолжал он, но должен был остановиться, потому что у самой двери два голоса кричали враз, о чем-то споря:
Неточные совпадения
Гаврило Афанасьевич // Из тарантаса выпрыгнул, // К крестьянам подошел: // Как лекарь, руку каждому // Пощупал,
в лица глянул им, // Схватился за бока // И покатился со смеху… // «Ха-ха! ха-ха! ха-ха! ха-ха!» // Здоровый смех помещичий // По утреннему воздуху // Раскатываться стал…
Крестьяне думу думали, // А поп широкой шляпою //
В лицо себе помахивал // Да на небо
глядел.
«Да, да, вот женщина!» думал Левин, забывшись и упорно
глядя на ее красивое, подвижное
лицо, которое теперь вдруг совершенно переменилось. Левин не слыхал, о чем она говорила, перегнувшись к брату, но он был поражен переменой ее выражения. Прежде столь прекрасное
в своем спокойствии, ее
лицо вдруг выразило странное любопытство, гнев и гордость. Но это продолжалось только одну минуту. Она сощурилась, как бы вспоминая что-то.
— Я вам давно это хотела сказать, — продолжала она, решительно
глядя ему
в глаза и вся пылая жегшим ее
лицо румянцем, — а нынче я нарочно приехала, зная, что я вас встречу.
— Кити! я мучаюсь. Я не могу один мучаться, — сказал он с отчаянием
в голосе, останавливаясь пред ней и умоляюще
глядя ей
в глаза. Он уже видел по ее любящему правдивому
лицу, что ничего не может выйти из того, что он намерен был сказать, но ему всё-таки нужно было, чтоб она сама разуверила его. — Я приехал сказать, что еще время не ушло. Это всё можно уничтожить и поправить.