Неточные совпадения
Я вернулся в Москву из поездки по холерным местам и сдал в «
Русские ведомости» «
Письмо с Дона», фельетона на три, которое произвело впечатление на В.М. Соболевского и М.А. Саблина, прочитавших его при мне. Но еще более сильное впечатление произвели на меня после прочтения моего описания слова Василия Михайловича...
Я с
письмом Бойовича был у них в 1897 году, когда ездил в Белград, командированный
Русским гимнастическим обществом, председателем которого я был, для участия на состязаниях, устраиваемых гимнастическим сербским обществом «Душан Сильный».
«Базиас. 28 июня. В Белграде господствует полнейшая паника. Среди лиц, принадлежащих к радикальной партии, произведена масса арестов; в числе арестованных находится один
русский корреспондент. Корреспонденция с заграницей становится невозможной, так как
письма на почте перехватывают. Выехал из Белграда».
Поднявшаяся буря погнала отсюда огонь на Кремль, где загорелись верх Успенского собора, крыша царских палат, двор царской казны, Благовещенский собор с его драгоценными иконами греческого и
русского письма (Андрея Рублева), митрополичий двор и царские.
Неточные совпадения
Еще во времена Бородавкина летописец упоминает о некотором Ионке Козыре, который, после продолжительных странствий по теплым морям и кисельным берегам, возвратился в родной город и привез с собой собственного сочинения книгу под названием:"
Письма к другу о водворении на земле добродетели". Но так как биография этого Ионки составляет драгоценный материал для истории
русского либерализма, то читатель, конечно, не посетует, если она будет рассказана здесь с некоторыми подробностями.
Наконец распечатал:
письмо было большое, плотное, в два лота; [Лот —
русская мера веса (12,797 г), применявшаяся до введения метрической меры.] два большие почтовые листа были мелко-намелко исписаны.
В переводе на
русский издавался в 1794, 1800, 1804 годах.] писала одно, много два
письма в год, а в хозяйстве, сушенье и варенье знала толк, хотя своими руками ни до чего не прикасалась и вообще неохотно двигалась с места.
Молодые люди вошли. Комната, в которой они очутились, походила скорее на рабочий кабинет, чем на гостиную. Бумаги,
письма, толстые нумера
русских журналов, большею частью неразрезанные, валялись по запыленным столам; везде белели разбросанные окурки папирос.
— Вот князь Serge все узнал: он сын какого-то лекаря, бегает по урокам, сочиняет, пишет
русским купцам французские
письма за границу за деньги, и этим живет…» — «Какой срам!» — сказала ma tante.