Неточные совпадения
Да и негде было видеть сотрудников «Московских ведомостей» — они как-то жили своей жизнью, не знались с сотрудниками других
газет, и только один из них, театральный рецензент С.В. Флеров (Васильев), изящный и скромный, являлся на всех премьерах театров, но он ни по наружности, ни по взглядам, ни по статьям не был похож на своих соратников по
изданию, «птенцов гнезда Каткова» со Страстного бульвара.
После смерти редактора Н.С. Скворцова, талантливого и идейного журналиста, материальное состояние
газеты было затруднительным. В.М. Соболевский, ставший фактическим владельцем
газеты, предложил всем своим ближайшим сотрудникам образовать товарищество для продолжения
издания. Его предложение приняли десять человек, которые и явились учредителями издательского паевого товарищества «Русских ведомостей».
Составилась работоспособная редакция, а средств для
издания было мало. Откликнулся на поддержку идейной
газеты крупный железнодорожник В.К. фон Мекк и дал необходимую крупную сумму. Успех
издания рос. Начали приглашаться лучшие силы русской литературы, и 80-е годы можно считать самым блестящим временем
газеты, с каждым днем все больше и больше завоевывавшей успех. Действительно,
газета составлялась великолепно и оживилась свежестью информации, на что прежде мало обращалось внимания.
Вход в редакцию через подъезд со двора, по шикарной лестнице, в первый раз на меня, не видавшего редакций, кроме ютившихся по переулкам, каковы были в других московских
изданиях, произвел приятное впечатление сразу, а самая редакция — еще больше. Это была большая, светлая, с высокими окнами комната, с рядом столов, покрытых зеленым сукном, с книжными шкафами, с уложенными в порядке на столах
газетами. Тишина полная. Разговор тихий.
В 1905 году было приостановлено
издание с 22 декабря по 1 января 1906 года за то, что «редакция
газеты „Русские ведомости“ во время мятежного движения, еще не кончившегося в Москве и в других городах, явно поддерживала его, собирала открыто значительные пожертвования в пользу разных забастовочных комитетов, политических ссыльных, борцов за свободу и пр.».
Он, чтобы выслужиться перед начальством, поставил себе в обязанность прославлять Долгорукова, для чего просто податливым
газетам он приказывал писать, что ему надо было, а в «Русских ведомостях» состоял даже корреспондентом, стараясь заслужить милость этого единственного непокорного
издания.
«Русская
газета» — было весьма убогое, провинциального вида
издание, почти не имевшее подписки, не имевшее розницы и выплакивавшее у фирм через своих голодных агентов объявления, номинальная цена которых была гривенник за строку, а фирмы получали до 70 процентов скидки.
В Москве шла только розница. Москвичам были интереснее фельетоны Збруева в «Современных известиях» и «Московский листок» Н.И. Пастухова. Эти два
издания начали глумиться над «Русским курьером», называя его не иначе, как «кислощейной
газетой», а самого Н.П. Ланина — липовым редактором.
Популярность «Московского листка» среди москвичей объяснялась не только характером и направленностью
издания, но и личностью издателя, крепко державшего в руках всю
газету.
Уже в первый год
издания «Московский листок» заинтересовал Москву обилием и подробным описанием множества городских происшествий, как бы чудом на другой день попадавших на страницы
газеты.
Трудно было думать, что через несколько лет после
издания своей
газеты этот человек будет гостем на балу у президента Французской республики господина Карно во время франко-русских торжеств в Париже!
Эти «Советы и ответы» придумал Н.И. Пастухов, и в первый год
издания они сразу двинули розницу
газеты.
Что, кроме анекдота, могло явиться в печати под «пятой» правительства, боявшегося даже намека, и какая могла быть печать, если
газеты и журналы разрешались только тем, на кого твердо надеялось правительство, уверенное в том, что оно разрешает только тому право на
издание, у кого и мысли о каком-нибудь неугодном властям намеке в голову прийти не могло, и разве такой издатель в свою
газету и журнал мог пригласить редактора, который был бы способен пропустить какой бы то ни было намек?
Для редакторов открылись двери тюрем, на издателей посыпались денежные штрафы, сажали редакторов и прикрывали
газеты. Нужно было или платить штраф, сохраняя
издание, или на место посаженного редактора выставлять нового, запасного. Таких явилось сколько угодно.
Цены на таких редакторов были разные: от 15 рублей на хозяйских харчах в месяц и выше — до сотен рублей. Был случай, напечатанный в
газетах, что двенадцать редакторов одного и того же петербургского
издания одновременно отсиживали в тюрьме трехмесячный стаж.
Ожило дело. Н.Л. Казецкий всю свою энергию вложил в
газету и привлек сотрудников, чтобы дать
издание, как он говорил, на «американский образец».
Это было сделать гораздо легче, чем выхлопотать новое
издание. Тогда министерство внутренних дел не разрешало никому
издание новых
газет.
В 1898 году 21 апреля «Русские ведомости» получили третье предостережение с приостановкой
издания на три месяца за «сбор пожертвований в пользу духоборов с распубликованием о сем в номере девяносто третьем
газеты».
Весело и дружно работала редакция «Курьера». Прошел второй год
издания, но цензура становилась все строже, конкурировать с бесцензурными
газетами было все труднее и труднее.
«Курьер» вступил в четвертый год
издания. В редакции шли какие-то недоразумения. Редактировал
газету некоторое время В.П. Потемкин, сыпались кары на
газету — цензура становилась злее с каждым днем.
Сам он тоже выпускал какой-то «Листок объявлений», выходивший раза 3—4 в год. Желание иметь свою
газету в нем кипело. Пробовал просить разрешение на
издание, но столь прославленному скандалисту получить его не удавалось. Узнав, что дела Погодиных плохи, В.Н. Бестужев вошел в
газету с тем, что имена издателя и редактора остаются, а фактически
газета будет принадлежать ему.
Вдруг на номере 223
газета остановилась — это был последний номер
издания В Н. Бестужева.
Неточные совпадения
Правительство прекращало
издание сатирических журналов, закрывало
газеты; организации монархистов начинали действовать все более определенно террористически, реакция, принимая характер мстительного, слепого бешенства, вызывала не менее бешеное, но уже явно слабеющее сопротивление ей.
Брошюрка эта переведена по-русски какими-то русскими лютеранствующими благотворителями высшего общества и разослана для просвещения народа русского при
газетах и других
изданиях даром.
Харченко действительно быстро устроился по-новому. В нем сказался очень деятельный и практический человек. Во-первых, он открыл внизу малыгинского дома типографию; во-вторых, выхлопотал себе право на
издание ежедневной
газеты «Запольский курьер» и, в-третьих, основал библиотеку. Редакция
газеты и библиотека помещались во втором этаже.
…Все прочее старое по-старому — в доказательство этой истины мне 4-го числа минет 50 лет. Прошу не шутить. Это дело не шуточное. Доживаю, однако, до замечательного времени. Правда, никакой политик не предугадает, что из всего этого будет, но нельзя не сознаться, что быстрота событий изумительная… Я как будто предчувствовал, выписал «Journal des Débats» [Французская политическая
газета.] вместо всех русских литературных
изданий…
Проси Дмитрия Ивановича, чтоб он подписался на «Морской сборник» и «Illustration» и велел выслать их Николаю Яковлевечу [Балакшину]. Я не хочу более получать «Journal de S.-Petersbourg», [«Иллюстрация» — франц.
издание; «Петербургская
газета».] которым пользовался нынешний год. Все то же, что в «Московских ведомостях», — и иногда даже позже. Стоит то же, что «Illustration», а там я надеюсь найти и портреты и местности, любопытные в нашем далеке. Деньги за эти
издания он вычтет из генварской присылки.