Неточные совпадения
Я тут видел его в первый раз; он
ехал верхом возле
кареты, в которой сидели вдовствующая императрица и молодая.
Отец мой вовсе не раньше вставал на другой день, казалось, даже позже обыкновенного, так же продолжительно пил кофей и, наконец, часов в одиннадцать приказывал закладывать лошадей. За четвероместной
каретой, заложенной шестью господскими лошадями,
ехали три, иногда четыре повозки: коляска, бричка, фура или вместо нее две телеги; все это было наполнено дворовыми и пожитками; несмотря на обозы, прежде отправленные, все было битком набито, так что никому нельзя было порядочно сидеть.
В четвероместной
карете «работы Иохима», что не мешало ей в пятнадцатилетнюю, хотя и покойную, службу состареться до безобразия и быть по-прежнему тяжелее осадной мортиры, до заставы надобно было
ехать час или больше.
Губернатор Рыхлевский
ехал из собрания; в то время как его
карета двинулась, какой-то кучер с небольшими санками, зазевавшись, попал между постромок двух коренных и двух передних лошадей. Из этого вышла минутная конфузия, не помешавшая Рыхлевскому преспокойно приехать домой. На другой день губернатор спросил полицмейстера, знает ли он, чей кучер въехал ему в постромки и что его следует постращать.
В половине 1825 года Химик, принявший дела отца в большом беспорядке, отправил из Петербурга в шацкое именье своих братьев и сестер; он давал им господский дом и содержание, предоставляя впоследствии заняться их воспитанием и устроить их судьбу. Княгиня
поехала на них взглянуть. Ребенок восьми лет поразил ее своим грустно-задумчивым видом; княгиня посадила его в
карету, привезла домой и оставила у себя.
Когда мы
ехали домой, весть о таинственном браке разнеслась по городу, дамы ждали на балконах, окна были открыты, я опустил стекла в
карете и несколько досадовал, что сумерки мешали мне показать «молодую».
— Позвольте, я ничего не понимаю, у вас
карета, а
едете — вы сосчитайте — генерал, вы, Менотти, Гверцони, Саффи и Мордини… Где вы сядете?
Если б я вчера знал, что будут такие затруднения, я пригласил бы Гарибальди
ехать по железной дороге, теперь это потому нельзя, что я не отвечаю, найдем ли мы
карету или коляску у теддингтонской станции.
…Пора было
ехать. Гарибальди встал, крепко обнял меня, дружески простился со всеми — снова крики, снова ура, снова два толстых полицейских, и мы, улыбаясь и прося, шли на брешу; снова «God bless you, Garibaldi, for ever», [Бог да благословит вас, Гарибальди, навсегда (англ.).] и
карета умчалась.
В тесной толпе ему было душно; в лодку он садился с неверною надеждою добраться благополучно до другого берега, в
карете ехал, ожидая, что лошади понесут и разобьют.
Егор Егорыч, хоть ему, видимо, не хотелось расставаться с Сусанной, согласился однако, вследствие чего gnadige Frau пересела в карету, взяв на всякий случай от мужа все пузырьки с лекарствами, везомые им для адмиральши, а Сверстов влез в бричку к Егору Егорычу, и они повернули с большой дороги, а
карета поехала дальше по прежнему пути.
Палтусов простоял еше минут с пять. Жандармы ругались с кучерами линеек.
Кареты поехали вереницей. Купцы рассаживались в крытые дрожки. Певчие, артельщики, похоронные старухи и всякий сброд чуть не дрались, влезая в линейки; народ шлепал по грязи… Начало опять моросить.
Неточные совпадения
В каморку постучалися. // Макар ушел… Сидела я, // Ждала, ждала, соскучилась. // Приотворила дверь. // К крыльцу
карету подали. // «Сам
едет?» — Губернаторша! — // Ответил мне Макар // И бросился на лестницу. // По лестнице спускалася // В собольей шубе барыня, // Чиновничек при ней.
— Петр, останови
карету. Я
еду в Петербург, — сказал он лакею.
Пожимаясь от холода, Левин быстро шел, глядя на землю. «Это что? кто-то
едет», подумал он, услыхав бубенцы, и поднял голову. В сорока шагах от него, ему навстречу, по той большой дороге-муравке, по которой он шел,
ехала четверней
карета с важами. Дышловые лошади жались от колей на дышло, но ловкий ямщик, боком сидевший на козлах, держал дышлом по колее, так что колеса бежали по гладкому.
Был уже шестой час и потому, чтобы поспеть во-время и вместе с тем не
ехать на своих лошадях, которых все знали, Вронский сел в извозчичью
карету Яшвина и велел
ехать как можно скорее. Извозчичья старая четвероместная
карета была просторна. Он сел в угол, вытянул ноги на переднее место и задумался.
— Со мной? Со мной счастье! — сказал Левин, опуская окно
кареты, в которой они
ехали. — Ничего тебе? а то душно. Со мной счастье! Отчего ты не женился никогда?