Неточные совпадения
По числу находившихся за столом офицеров Николаю Герасимовичу пришлось выпить семнадцать бокалов шампанского и в результате очутиться дома, в комфортабельно и уютно меблированной квартире на Караванной, в постели, на попечении лакея, от которого он
только и мог
узнать на другое утро, что его привезли домой господа офицеры.
Тот, кто видел ее
только на театральных подмостках, не
узнал бы грациозную, всегда оживленную танцовщицу в этой поразительно хорошенькой, но бледной и грустной девушке с заплаканными глазами.
Недаром же говорят, что все женщины родятся аристократками, чего нельзя сказать о мужчинах, на которых родовитость накладывает особую печать — аристократа нельзя не
узнать в грязных лохмотьях в ночлежном доме, тогда как там же бывшую княжну трудно отличить от прачки, а между тем, с другой стороны, сколько прачек делались настоящими княгинями, не по имени
только, но и по манере держать себя.
— Деньги, брат, у того
только есть, кто им цену
знает, а ты хоть сотню тысяч имей, пройдут между рук, как будто их и не было… А ты им цены не
знаешь… Принес ты мне намеднись этот самый вексель, учти за три тысячи, я отказал; за две, говорил, я говорю не могу; бери за тыщу… Так ли я говорю?
Он
знал, что барин ведет с Алфимовым большие дела,
знал не
только как приближенное к Колесину лицо, но принимал, хотя и очень незначительное, участие в прибылях ростовщика, который считал необходимым задабривать камердинера выгодного клиента, «почтенного и благородного человека», маленькими денежными подарками. Корнилий Потапович даже не ограничился этим, а покумился с Евграфом Евграфовичем, окрестив его последнюю дочь. Куме и крестнице он тоже нашивал дешевенькие подарки.
— Можно, конечно, и таким путем.
Только проволочки больше… Когда еще решение-то выйдет, а Савина-то и след простынет. Потом, на уголовном-то суде, с присяжными, сами
знаете, и не такие казусы с рук сходят, вы вот сами по жизненному-то, не по закону сказали: «Он в своем праве». Наказать его, пожалуй, и не накажут, а иск гражданский-то, конечно, признают за Мардарьевым, да
только исполнительные листы нынче бумага нестоящая, ищи ответчика-то, как журавля в небе…
—
Знаю, все
знаю,
только не в векселе тут дело, а в прошении… Видно, понадобилось кому-нибудь досадить Савину, не для себя вы тут хлопочете…
— Нет, этого нельзя… Устройте, Корнилий Потапович, чтобы они дали
знать только городской полиции, а вне Петербурга пусть его гуляет где хочет… А то это уже слишком, мне это ляжет на совесть…
— Уж
знаю, да
только помолчу при супруге.
Но это, увы, оказалось напрасным, и он ушел из казино, не дождавшись этого гения и
узнав только, что его очаровательную незнакомку зовут Кармен.
В таком-то мучительном ожидании слонялся Николай Герасимович по Биаррицу в продолжение нескольких дней, не
зная, что делать от скуки, развлекаясь
только по вечерам созерцанием красавицы Кармен.
Знай это все кутящие, но, бесспорно, почтенные господа, в обществе которых вертелся в Париже Оскорбленов — сына его, конечно, не приняли бы не
только в аристократический клуб, но даже не впустили бы ни в одну переднюю.
Завись это от Савина, он готов был увезти Лили не
только в степи, но и на край света. Но для этого недостаточно было одного его желания, надо было
узнать взгляд на это и Лили.
Была ли случайность, или же Лили сама устроила этот tete-a-tete со своим настойчивым ухаживателем — кто
знает, но
только Николай Герасимович, возвращаясь из библиотеки и проходя большой красной гостиной, застал ее одну у пианино.
— Да уж там не
знаю, куда возят.
Только увезли. Наш-то думает о танцорке — теперь моя, ан вышло-то по-другому. Молодой офицер ей подвернулся в то время. О женихе ни слуху, ни духу, она с ним и спуталась. Вот наш-то, как остался не солоно хлебавши, и загрустил.
Правда, что влюбляясь так, как делал я до сих пор, увлекаясь
только одной красотой женщины, не стараясь
узнать ни ее характера, ни ее души, я не мог рассчитывать на прочное счастье.
— Уж там не
знаю,
только, наверное, она туда стреканула, потому такой разговор был у нас с ней… Наверное, туда.
— Не
знаю, миленькие, не
знаю,
только чует мое сердце, что беда… — настаивала девочка.
— Не
знаю, родненькие, не
знаю, но
только чует мое сердце, что беда… — не унималась Оля.
— Этого я не могу, — наконец сказал он, — вы
знаете, что я враг брака, а это будет не
только брак, но брак насильственный.
— Я ничего не имею против беседы с красивою женщиной, я
знаю, что у вас есть вкус, — улыбаясь, сказал он Савину. — Но
только едва ли что-нибудь из этого выйдет…
Ничего не подозревавший до получения повестки, Савин жил, как мы
знаем, в Серединском, затем был в Москве, доехал до Киева, вернулся обратно, и наконец, не имея никакого понятия о возбужденном о нем деле, уехал за границу, и
только письма поверенного брата неожиданно выяснили ему, что он находится под следствием в России и даже, как бежавший, разыскивается калужским окружным судом.
За булавку, заплаченную в Лондоне тысячу шестьсот франков, ему давали
только триста, четыреста, не более, так что Савин не
знал что делать, если бы его не осенила прекрасная мысль.
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его?
только,
знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Аммос Федорович. А черт его
знает, что оно значит! Еще хорошо, если
только мошенник, а может быть, и того еще хуже.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне
только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не
узнали! А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Хлестаков. Черт его
знает, что такое,
только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног.
Только бы мне
узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)