Неточные совпадения
Одна
из них, хозяйка дома, княжна Александра Яковлевна Баратова, была сильная брюнетка, со смуглым лицом и ярким румянцем на покрытых пушком щеках; орлиный нос, несколько загнутый книзу, придавал ее лицу
почти строгое выражение, а тонкие линии у углов полных, чувственных ярко-красных губ красноречиво говорили о твердом характере. Над верхней губой сильно пробивались усики, а нижняя была несколько выдвинута вперед, производя впечатление надменности и недовольства окружающими.
Еще до отъезда
из дома княжны Варвары Ивановны Прозоровской роскошные залы, гостиные и кабинет покойного наполнились множеством народа, любопытными слугами как
из княжеского дома, там и домов
почти всего околотка.
Одна
из них была вдовствующая княгиня Елена Станиславовна Велепольская, урожденная графиня Потоцкая, полная,
почти толстая, высокого роста женщина, лет шестидесяти, с резкими, правильными чертами когда-то чрезвычайно красивого лица, величественной осанкой и надменным лицом.
Почти вслед за ними подъехала карета,
из которой вышли Эрнестина Ивановна, княжна Варвара Прозоровская и белокурая молодая девушка с тонкими чертами бледно-воскового лица, бескровными губами и большими голубыми глазами, выражавшими какую-то болезненную грусть.
Диссиденты (разномыслящие в вере) добивались
почти полной равноправности с католиками, но потом течением событий и собственными своими ошибками
из равноправных до степени терпимых.
Из большой аллеи вышла императрица Елизавета Петровна. Сделав несколько шагов, она подошла к морскому берегу. Александр Васильевич сделал ей установленную
честь. Полюбовавшись на открывающийся морской вид, императрица медленно пошла обратно. Суворов вторично отдал ей
честь. Молодцеватый вид и отличная военная выправка тщедушного солдатика обратили внимание государыни.
В эту пору своей жизни и службы Александр Васильевич продолжал ревностно заниматься своим умственным образованием, которое приняло теперь более общее развитие. Он не хотел быть только ремесленником военного дела, и именно потому, что ставил его выше всякого другого. По всему казалось, что
из него должен был выйти ученый-теоретик, так как военная служба вовсе не требовала в то время солидного образования и невежество было
почти сплошное, нимало не препятствуя движению вперед по чиновной лестнице.
Наезжал к отцу в Кенигсберг на короткое время и Александр Васильевич, который продолжал служить при Ферморе и лишь в конце 1761 года получил новое назначение, уже вполне боевого характера. Несмотря на свое
почти пассивное и лишь в редких случаях чрезвычайное незначительное участие в делах против неприятеля, Суворов-сын успел все же несколько выдвинуться
из ряда. Его знали и ценили многие, в том числе и генерал Берг. Получив в командование легкий корпус, последний стал просить Суворова к себе.
Почти тридцать лет спустя, в одном
из писем своих к Потемкину, он вспоминал про давнего своего начальника с чувством неостывшей признательности и писал: «У меня было два отца — Суворов и Фермор».
Казаки, несмотря на то что один
из них был убежден, что начальник заговорен, а другой вполне поверил рассказу товарища, несказанно обрадовались и громко,
почти весело произнесли последние слова.
Фурманщики, или мортусы, уже были не в состоянии перевозить всех больных в чумные больницы, которых было в Москве несколько. Первая
из них была устроена за заставой, в Николо-Угрешском монастыре. Большая часть
из мортусов сами умерли, и пришлось набирать их
из каторжников и преступников, приговоренных к смертной казни. Для них строили особые дома и дали им особых лошадей. Они
почти одни и хозяйничали в как бы вымершем, да и на самом деле наполовину вымершем городе.
В сторону вилась дорожка, оканчивавшаяся входом в круглый павильон с окнами
из разноцветных стекол. Он был предназначен для питья кофе и убран в турецком вкусе. Вся меблировка состояла
из круглого по стене турецкого дивана и маленьких обитых материей низеньких столиков. Сигизмунд Нарцисович направился туда со своей
почти теряющей последние силы спутницей.
— Да, и надо отдать
честь ордену иезуитов, эти пилюли — одно
из нескольких удивительных их изобретений, служащее верным средством для устранения врагов церкви Христовой вообще и общества Иисуса в частности. Патер Флорентий, хотя мы и называем эти пилюли его именем, сам, кажется, не знает их состава.
Граф посвящал все свое время лакомому куску — состоянию княжны Баратовой и, свободно черпая золото
из этой сокровищницы и для себя, и для конфедератской кассы, утешался этим, питая твердую надежду овладеть в будущем самой княжной, относившейся к нему не только с прежним презрением, но
почти с нескрываемою гадливостью.
Увлечение Глашей,
почти мимолетное, — этот роман далекой юности, хотя и не изгладился
из памяти Александра Васильевича, но лишь в том смысле, что он стал смотреть на отношения к женщине с необычною осторожностью,
почти исключающею повторения даже подобного романа.
Принимая визиты от именитых и чиновных лиц, Суворов по-своему оказывал им разную степень внимания и уважения. Увидев в окно подъехавшую карету и узнав сидящее в ней лицо, он выскочил однажды из-за стола, сбежал к подъезду, вскочил в карету, когда лакей отворил дверцу, и просидел в ней несколько минут, беседуя с гостем, а затем поблагодарил его за
честь, распрощался и ушел.
Французы переняли все важное
из старой военной тактики Суворова и строили свои войска не рядами, как австрийцы, а колоннами, охотно бросались в штыки, что
почти не допускалось австрийской тактикой.
Посылаю награждение за взятие Серавали; а вам не знаю, что уже давать, потому что вы поставили себя свыше награждений, определили
почесть военную, как увидите
из приказа, вчера отданного. Достойному — достойное. Прощайте, князь! Живите, побеждайте французов и прочих, кои имеют в виду не восстановление спокойствия, а нарушение оного» [Фурман Н. Р. Князь А. В. Суворов-Рымникский.].
Из шести тысяч
почти четыре тысячи были оставлены в госпиталях Швейцарии на благородство французов, потеря, следовательно, была убитыми и умершими — 2000 человек. Спасение русских войск в горах Швейцарии несказанно обрадовало императора Павла Петровича.