— Миловидка, Миловидка… Вот граф его и начал упрашивать: «Продай мне, дескать, твою собаку: возьми, что хочешь». — «Нет, граф, говорит, я не купец: тряпицы ненужной не продам, а
из чести хоть жену готов уступить, только не Миловидку… Скорее себя самого в полон отдам». А Алексей Григорьевич его похвалил: «Люблю», — говорит. Дедушка-то ваш ее назад в карете повез; а как умерла Миловидка, с музыкой в саду ее похоронил — псицу похоронил и камень с надписью над псицей поставил.
Неточные совпадения
Наружность самого гна Зверкова мало располагала в его пользу:
из широкого,
почти четвероугольного лица лукаво выглядывали мышиные глазки, торчал нос, большой и острый, с открытыми ноздрями; стриженые седые волосы поднимались щетиной над морщинистым лбом, тонкие губы беспрестанно шевелились и приторно улыбались.
Из освещенного места трудно разглядеть, что делается в потемках, и потому вблизи все казалось задернутым
почти черной завесой; но далее к небосклону длинными пятнами смутно виднелись холмы и леса.
Его желтые,
почти белые волосы торчали острыми косицами из-под низенькой войлочной шапочки, которую он обеими руками то и дело надвигал себе на уши.
Вдруг, где-то в отдалении, раздался протяжный, звенящий,
почти стенящий звук, один
из тех непонятных ночных звуков, которые возникают иногда среди глубокой тишины, поднимаются, стоят в воздухе и медленно разносятся, наконец, как бы замирая.
Он
почти не шевелился и только медленно поглядывал кругом, как бык из-под ярма.
Лет пять тому назад, осенью, на дороге
из Москвы в Тулу, пришлось мне просидеть
почти целый день в почтовом доме за недостатком лошадей.
Густые белокурые волосы прекрасного пепельного цвета расходились двумя тщательно причесанными полукругами из-под узкой алой повязки, надвинутой
почти на самый лоб, белый, как слоновая кость; остальная часть ее лица едва загорела тем золотым загаром, который принимает одна тонкая кожа.
Не успел я еще прийти в себя от неожиданного появления Чертопханова, как вдруг,
почти безо всякого шума, выехал
из кустов толстенький человек лет сорока, на маленькой вороненькой лошаденке.
Он хотел сказать что-то, но только зашипел и, шаря руками вверху, внизу, по бокам, задыхаясь, с подгибавшимися коленками, перебрался
из одного стойла в другое… в третье,
почти доверху набитое сеном, толкнулся в одну стену, в другую, упал, перекатился через голову, приподнялся и вдруг опрометью выбежал через полураскрытую дверь на двор…
Голова совершенно высохшая, одноцветная, бронзовая — ни дать ни взять икона старинного письма; нос узкий, как лезвие ножа; губ
почти не видать, только зубы белеют и глаза, да из-под платка выбиваются на лоб жидкие пряди желтых волос.
— Вышла дробь! Как же так! Ведь мы с собой
из деревни
почитай что фунтов тридцать взяли! целый мешок!
— Нет-с, позвольте-с, многоуважаемый князь, — с яростию ухватился Лебедев, — так как вы сами изволите видеть, что это не шутка и так как половина ваших гостей по крайней мере того же мнения и уверены, что теперь, после произнесенных здесь слов, он уж непременно должен застрелиться
из чести, то я хозяин-с и при свидетелях объявляю, что приглашаю вас способствовать!
— Он сказал, что если его на сук, то вас довольно и высечь, но только не
из чести, а больно, как мужика секут.
— Все это, господа, одно вранье ваших почтальонов и ямщиков. Поверьте, я служу
из чести, и мне не нужно ни от вас, — обратился он к почтмейстеру, — ни от вас, господин почтосодержатель, ни десяти, ни двадцати рублей, ни даже ста тысяч и потому прошу вас удалиться и оставить меня!
Неточные совпадения
Почтмейстер. Да
из собственного его письма. Приносят ко мне на
почту письмо. Взглянул на адрес — вижу: «в Почтамтскую улицу». Я так и обомлел. «Ну, — думаю себе, — верно, нашел беспорядки по почтовой части и уведомляет начальство». Взял да и распечатал.
Хлестаков и Лука Лукич, который
почти выталкивается
из дверей. Сзади его слышен голос
почти вслух: «Чего робеешь?»
Из Питера, расслабленный, // Шальной,
почти без памяти, // Я на машину сел.
Только однажды, выведенный
из терпения продолжительным противодействием своего помощника, он дозволил себе сказать:"Я уже имел
честь подтверждать тебе, курицыну сыну"… но тут же спохватился и произвел его в следующий чин.
Вышел бригадир
из брички и стал спорить, что даров мало,"да и дары те не настоящие, а лежалые"и служат к умалению его
чести.