Неточные совпадения
Усадьба
князей Шестовых лежала в одной из лучших местностей Т-ской губернии. Не говоря уже о том, что в хозяйственном отношении именье это
было золотое дно — черноземная почва славилась своим плодородием, а «шестовская» пшеница всегда дорого стоила на рынке, — самое местоположение усадьбы
было до нельзя живописно.
Удавился он не сам, а
был повешен дьяволом на дубе, стоявшем у того места реки, где
князь утопил несколько десятков своих крепостных любовниц, ставших русалками.
Место это так
было проклято Богом и отдано Им во власть «нечисти», что против нее
были даже бессильны водруженные одним из потомков старого
князя кресты.
Прибавляли, что построивший решетку с крестами
князь в день ее окончания
был во время вечерней прогулки заведен нечистой силой на это место, избит старым
князем и защекочен русалками.
Князь Александр Павлович Шестов
был старик лет семидесяти восьми, небольшого роста, подвижной, но за последнее время заметно ослабевший.
Настоящий же обед обыкновенно
был сервирован к шести часам вечера и заменял
князю ужин, который для княгини и прочих подавался в час ночи.
Свой ежедневный режим княгиня также не изменяла для гостей, которые, по большей части соседние помещики и губерские власти, по несколько дней гостили в Шестове, ведя себя совершенно как дома, заказывали себе в какое хотели время завтраки (два повара, один переманенный
князем из клуба, а другой старик, еще бывший крепостной, работали, не покладая рук, в обширной образцовой кухне), требовали себе вина той или другой марки из переполненных княжеских погребов, не мешали хозяевам, а хозяева не мешали им, и обе стороны
были чрезвычайно довольных друг другом.
Такова
была внутренняя жизнь в усадьбе
князей Шестовых.
Старушка няня, единственная крепостная
князя Дмитрия, на попечение которой отданы
были обе малютки, помещалась вместе с девочками в детской, рядом с кабинетом и спальней отца, которого после смерти жены подагра стала часто и надолго приковывать к постели и креслу на колесах.
Князь задрожал. Перспектива открытия тайны madame la baronne, то
есть Ольге Петровне Фальк,
была равнозначна открытию ее целому городу, сделаться басней которого
князю не хотелось.
Положение отца хотя и
было сомнительного качества, но все же приятно щекотало самолюбие
князя. От двух первых жен у
князя детей не
было.
— Зачем же умирать? Мой ребенок, —
князь подчеркнул слово «мой» —
будет законный. Я имею честь предложить вам руку и сердце.
— Представляю, баронесса, сказала вместо ответа Зинаида Павловна, — моего жениха.
Князь сегодня сделал мне предложение, и я приняла его. Вас я прошу
быть посаженной матерью. C'est comme ca gu'on dit?
Компаньонка Зинаиды Павловны не
была взята
князем в деревню и перешла в дом
князя Дмитрия Павловича, на место умершей няни, и стала ходить за детьми
князя и заведывать его хозяйством.
Ярый крепостник,
князь не хотел этому верить и продолжал командовать над крестьянами по-прежнему. Много возни
было княгине, чтобы заставить его подписать уставную грамоту.
Как изменчиво
было выражение этих глаз, как резки
были в них переходы от выражения к выражению, так непостоянен и порывист до резкости
был характер старшей племянницы
князя Александра Павловича.
У ее ног, сидя на скамейке, играл с огромным догом пепельного цвета худенький, тщедушный, черномазенький мальчик, одетый, как и старый
князь, в чесунчовую пару. Это и
был будущий ученик Гиршфельда,
князь Владимир.
— Надеюсь, мы не
будем лениться, вместе
будем работать, вместе гулять, — пожал Гиршфельд худенькую ручку
князя Владимира.
— Я, собственно говоря, в это время обедаю, а когда вы
будете обедать, то я уже ужинаю, потому в восемь часов вместе с курами ложусь спать… За то встаю в пять часов утра, а иногда и раньше. В деревне так и следует, а вот моя любезная супруга… вы, кажется, с ней знакомы? — вопросительно взглянул
князь на Николая Леопольдовича.
— Так вот с ее сиятельство, — продолжал
князь, делая ударение на титуле, — теперь, т. е. в два часа, только что изволит оканчивать свой утренний туалет, а потом
пить свой утренний чай, понятно, что обед ее совпадает с моим ужином, а ужинает она тогда, когда я уже третий сон вижу.
Пройдя несколько роскошно меблированный комнат, они вошли в обширную столовую, где
был сервирован для
князя Александра Павловича обед, а для других обильный завтрак.
Один из них
был местный земский врач Август Карлович Голь, тучный блондин с красноватым носом, красноречиво говорившим о том, что обладатель его не любил
выпить. Он
был постоянным врачом самого
князя, которому, и то за последний год, приписывал лишь один опиум, без приема нескольких капель которого
князь не мог заснуть.
Около трех часов водил
князь Гиршфельда по дому, саду, оранжереям, старому парку, заднему двору и псарне, подробно объясняя ему способ постройки дома, которую он производил сам, так как
был архитектором-дилетантом, указывая на редкие растения, которые он выводил собственноручно, на породы и свойство псов и прочее.
Князь к концу прогулки
был совершенно очарован новым учителем.
Они отправились сперва в помещение молодого
князя, которое
было очень мило обставлено и также, как помещение Николая Леопольдовича, состояло из двух комнат и маленькой передней. Во второй комнате спал вместе с молодым
князем его старый дядька Дементьевич, вырождающийся тип крепостного служаки.
— Днем следит
князь, вечером гости, при ней всегда княжна — это ужасно! Но княжна… княжна… она должна
быть моею! — вслух проговорил Николай Леопольдович и сам испугался произнесенной им фразы.
— Очень рад! Но
князь умный человек. Он очень хорошо понимает, что я не принадлежу к юношам, бегающим от женщин. Две здешние красавицы — ты и, по-твоему, а,
быть может, и по его мнению, княжна должны произвести на меня впечатление. Он непременно задаст себе вопрос: которая? Я хочу показать ему, что это княжна и
буду усиленно ухаживать за ней при нем.
—
Будь благоразумнее и этого не случится. Поверь мне, что княжна мне сама по себе совершенно не нужна. Она нужна мне, как средство. Я желаю заслужить полное доверие
князя, сделаться даже в будущем его поверенным. Я только для тебя согласился
быть учителем. С зимы я займусь адвокатурой. Как поверенный
князя, я могу спокойно приезжать сюда по делам, даже гостить, мы
будем видиться чаще. Я
буду, кроме того, на страже интересов любимой женщины, т. е. твоих.
— Не беспокойся.
Князь, я заметил, ее недолюбливает. Ухаживанье такого ничтожного человека, по его княжескому мнению,
будет оскорбительно для княжны Шестовой и он
будет этим очень доволен, даже поощрит. Вот увидишь.
Отец ее,
князь Дмитрий Павлович, хотя
был далеко не богат, почитался одним из первых лиц в городе по происхождению и не жалел денег на воспитание дочери.
В таком страшном состоянии душевной и телесной борьбы, дошедшей до своего апогея, выехала она со своим двоюродным братом из Москвы, куда приехала по вызову Зинаиды Павловны, в Шестово, в то лето, когда в нем, в качестве учителя
князя Владимира, должен
был появиться Николай Леопольдович Гиршфельд.
На другой день после приезда, он
было засадил его утром за книги, но в классную явился
князь Александр Павлович.
Ученье таким образом
было заброшено, а
князь положительно не расставался с Николаем Леопольдовичем, все более и более привязываясь к нему и открывая с каждым днем в нем все большие достоинства и массу знаний.
Всесторонние познания в новом учителе
были открыты
князем при следующих обстоятельствах. Во время прогулок их вдвоем,
князь давал ему объяснения, каким образом он подводил на дом лепные карнизы, как выводил и выращивал те или другие редкие растения, чем лечил борзых и гончих. Забывая на старости лет о данных им уже объяснениях, которые Николай Леопольдович твердо старался завомнить,
князь возвращался снова к тому же предмету.
Впрочем, все старались наперерыв
быть любезными с Гиршфельдом, видя, что это очень приятно самому
князю.
— Нечего конфузиться!
Быль молодцу не укор. Все мы люди, всё человеки! Сам
был молод, все знаю! — смеялся
князь.
Это
было настолько неожиданно для княгини, что она даже не обратила внимания на то, что Николай Леопольдович и княжна, по словам
князя, не наглядятся друг на друга.
Тяжебных дел, к сожалению, у
князя не
было, так как вообще он судов недолюбливал и споры с соседями, если они и возникали, как по т-скому, так и по другим, находящимся в разных губерниях, его имениям, оканчивал миролюбиво.
Побеседовав несколько времени с княгиней, и уверив ее, что злоупотреблять позволением
князя Александра Павловича занимать ее
было бы с их стороны опрометчиво для будущего, он оставил ее за любимым ее занятием — раскладыванием пасьянса, а сам поспешил на террасу, оканчивать свой разговор с княжной, который он решил сегодня же довести до благополучного конца, так как почва, по его мнению,
была подготовлена.
— За обладание вами, я готов отдать вам себя на всю жизнь — это не фраза. Получая вас, я приобретаю себе полезного союзника и помощника, сохранить которого
будет в моих интересах. Для людей, для света княжна Шестова и помощник присяжного поверенного Гиршфельда
будут только хорошими знакомыми. К нам, у меня уже составлен план, перейдут все капиталы
князя Александр Павловича Шестова. Красавица княжна Шестова поможет мне приобрести капиталы и из других рук по моим указаниям, деля добычу, по-братски, пополам.
Она догадывалась также, что она должна
будет вести подпольную борьбу со всем родом
князей Шестовых, начиная со старика дяди и кончая,
быть может, сестрой и двоюродным братом.
— А можете и не ездить, такая же
будете, — вышел в это время из кабинета
князь, находившийся с самого раннего утра в дурном расположении духа. — Стану ли я для всяких ваших проходимиц или, как они теперь называются, курсисток дорогих лошадей гонять. Заведите своих да и катайтесь сколько угодно.
Князь уже кого-то распекал во дворе. Его голос
был слышен в комнате княжны.
— Способы
есть, но надо выбрать лучший и выгоднейший. Можно уничтожить завещание еще при жизни
князя, похитив его, но это рисковано, так как
князь может хватиться и не найдя написать новое; можно, наконец, похитить его и уничтожить после смерти, но, во-первых, смерти этой надо ждать, а он, кажется, умирать и не собирается.
— Не это еще не все, нам необходимо, чтобы
князь умер как можно скорее, чтобы умер он без завещания, так как кроме того, что из его состояния двести тысяч идут от нас твоей сестре, а она с таким приданым не засидится, и эти деньги, с момента ее замужества, пропадут для нас навсегда, сама княгиня по завещанию является очень ограниченною в своих правах на громадное состояние
князя, а я желал бы, чтобы эти права ее
были бы обширнее, так как, имею на нее влияние.
— Надо, чтобы
князь окончил жизнь самоубийством, или, по крайней мере,
был признан самоубийцей. Тогда, на основании 1472 ст. Уложения о наказаниях, духовное завещание его
будет сочтено ничтожным. Этого только нам и надо.
Положим, на самоубийство
будет похоже мало, но, приняв во внимание, что Сергей Павлович Карамышев так же много смыслит по следственной части, как я в китайском языке, да и остальные ваши местные жрецы Фемиды довольно убоги — я полагаю, что они, за отсутствием мотивов для отравления
князя посторонним лицом, поспешат покончить это дело именно в этом смысле.
Надо сознаться, что сам Николай Леопольдович плохо верил в то, что говорил княжне, но ему необходимо
было как можно скорее устранить
князя и сделать княгиню распорядительницей шестовских богатств. Он даже готов
был поступиться двумя стами тысяч в пользу Лиды, надеясь и на них, впрочем, наложить впоследствии свою загребистую лапу, а потому ему
было безразлично: умрет ли
князь с завещанием, или же без него.
Комната племянницы
князя Александра Павловича находилась на одной линии с его кабинетом, комнаты через две, и
была угловая, в два окна. Одно из них выходило в парк, а другое — во двор. Убрана она
была сравнительно с другими княжескими апартаментами весьма скромно.
Князь, исполняя желание своего любимца, придумал несколько таких, якобы неотложных поручений, в числе которых
было отвезти письмо брату, а племяннице несколько снятых недавно приглашенным фотографом видов с усадьбы и окружающих ее живописных мест.