Неточные совпадения
Дома, еще и
до поступления в пансион, и во
время пансионского курса (она, как потом и сестра, была приходящей), Анна Ивановна напевала ей в уши, что она красавица и при
этом забавляла ее, по ее мнению, невинными рассказами о блеске, туалетах и роскошной жизни ее тетки Зинаиды Павловны за границей, еще
до замужества.
Жених и невеста вышли из кабинета. В
этот же вечер было решено
до времени не объявлять о помолвке, а написать дяде и сестре в Шестово. Княжна Лида принялась писать письма. Князь со своей стороны написал брату. Письма были отправлены с тем же нарочным, который был прислан в город князем Александром Павловичем заказать номер в гостинице «Гранд-Отель» и уведомить князя Дмитрия о визите к нему Николая Леопольдовича Гиршфельда.
Наряду с нравственной пыткой, которую за последнее
время переносил Шатов, пыткой, дошедшей
до своего апогея после описанной нами последней беседы с глазу на глаз с княжной Маргаритой Дмитриевной, другой близкий Антону Михайловичу человек также страдал и страданиям его также не виделось исхода.
Этот человек был Иван Павлович Карнеев.
В
это время до чуткого уха Маргариты Дмитриевны донеслись тихие шаги ее сестры, подходившей к двери гостиной.
Она снова поникла головой, и слезы полились из ее глаз. Долгое
время она плакала молча. Вдруг она с неимоверною силою ударила себя в грудь и громко, навзрыд зарыдала. Она всеми силами старалась удержать свои слезы, но
этого ей не удавалось: накипевшее горе рвалось наружу и не в ее силах было скрыть его. Но вот она
до боли прикусила нижнюю губу и овладела таки собой.
Пикантное личико вновь появившейся у княгини камеристки — нельзя сказать, чтобы не пробудило грешных мыслей в уме падкого на счет клубнички Гиршфельда, но занятый в
это время обдумыванием более серьезных планов, он отложил
до времени их осуществление. Грубые же заигрывания его с Александриной наедине встретили с ее стороны такой энергичный, полный собственного достоинства отпор, что заставили Николая Леопольдовича призадуматься и более не повторять их.
— Я бы попросил вас остаться здесь
до поры
до времени; по окончании всего
этого печального дела я сделаю надлежащее распоряжение, жалованье ваше будет идти вам по-прежнему, может быть вам нужны деньги?
В
этом появившемся лишь года за два
до описываемого нами
времени центре старушки-Москвы уголке Петербурга господствовало день и ночь необычайное для Белокаменной оживление, благодаря открытому в тех же Петровских линиях фешенебельному Татарскому ресторану, также по петербургскому образцу.
Перед ней, на маленьком, низеньком столике, стоял серебряный кофейник, такая же сахарница и недопитая чашка севрского фарфора на серебряном подносе. Она по
временам пила из нее маленькими глотками, при чем движение ее руки, в откинутом рукаве утреннего капота, давало возможность видеть
эту полненькую ручку, покрытую легким пушком, почти всю
до плеча.
Он взглянул на часы: было без десяти минут пять. Страдавший и так за последнее
время отсутствием аппетита, Николай Леопольдович в
этот день почти совсем не дотронулся
до обеда. Мысль о таинственной посетительнице не давала ему покоя.
— Так
до завтра, в
это же
время! — сказала она и протянула ему руку.
Одно немного беспокоило Стешу: муж ее за последнее
время стал выпивать. С приездом же отца
эти выпивки стали чаще, так как старик любил «царапнуть» по-сибирски, а сын был всегда его усердным компаньоном. По вечерам за рюмочкой начинал всегда Флегонт Никитич свои любопытные, нескончаемые рассказы о Сибири, о тамошней жизни и службе. Стеше, надо сознаться, надоели таки порядком
эти рассказы старика за графинчиком, но раз
до ее слуха долетела знакомая фамилия — Шатов, и она вся превратилась в слух.
— Этой-то надежды я вам и не дам. За будущее не ручаюсь: может быть
это и будет так, смотря по вашему поведению относительно меня, а
до тех пор я для вас не Александрина, а Александра Яковлевна, а вы один из моих поклонников, как артистки, и то новичок, которого я
до поры
до времени могу держать в черном теле. Вот мои условия. Принимаете ли вы их? Если да, то поговорим о подробностях; если же нет — прощайте…
Я состою уже давно его поверенным, но его жизнь, в особенности за последнее
время, его неимоверные траты денег заставляют меня опасаться, что если его родственники не положат
этому предел просьбою отдать его под опеку за расточительность, он может в скором
времени оказаться нищим и, не привыкнув ни к какому труду, не получив почти никакого образования, может дойти
до преступления.
Эти векселя также нашли себе
до времени уголок в несгораемом шкафу оборотистого адвоката.
Теперь они —
эти люди-акулы добираются
до добытого им за последнее
время, путем ловко обдуманных комбинаций и всевозможного рода ухищрений.
Этим достигалось то, что опекунские суммы, находившиеся в руках Гиршфельда,
до времени могли быть не сданы, в виду невозможности вручить указ опекуну Князеву.
Неточные совпадения
Они тем легче могли успеть в своем намерении, что в
это время своеволие глуповцев дошло
до размеров неслыханных. Мало того что они в один день сбросили с раската и утопили в реке целые десятки излюбленных граждан, но на заставе самовольно остановили ехавшего из губернии, по казенной подорожной, чиновника.
И действительно, Фердыщенко был
до того прост, что летописец считает нужным неоднократно и с особенною настойчивостью остановиться на
этом качестве, как на самом естественном объяснении того удовольствия, которое испытывали глуповцы во
время бригадирского управления.
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума и сердца; но у него был желудок, в котором, как в могиле, исчезали всякие куски.
Этот не весьма замысловатый дар природы сделался для него источником живейших наслаждений. Каждый день с раннего утра он отправлялся в поход по городу и поднюхивал запахи, вылетавшие из обывательских кухонь. В короткое
время обоняние его было
до такой степени изощрено, что он мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша.
Поэтому почти наверное можно утверждать, что он любил амуры для амуров и был ценителем женских атуров [Ату́ры (франц.) — всевозможные украшения женского наряда.] просто, без всяких политических целей; выдумал же
эти последние лишь для ограждения себя перед начальством, которое, несмотря на свой несомненный либерализм, все-таки не упускало от
времени до времени спрашивать: не пора ли начать войну?
Восхищение начальством! что значит восхищение начальством?
Это значит такое оным восхищение, которое в то же
время допускает и возможность оным невосхищения! А отсюда
до революции — один шаг!