— Вы спросите у меня, кого я не знаю! — ответил капитан, пожимая плечами. — И господин Бессонов, будучи студентом, жил в моем отеле. Мы были хорошими друзьями, благородное слово. Кто только не жил у меня, мосье Лопатин! Многие знатные теперь инженеры, юристы и писатели знают капитана. Да, весьма многие известные
люди помнят меня.
Неточные совпадения
Он ушел. Я с усилием вытащил копье из пола и
помню, что коснулся пальцем слегка нагревшегося блестящего железа. Мне в первый раз пришло в голову, что это — страшное оружие, которым легко положить
человека на месте.
— Да, если бы это не был такой прекрасный молодой
человек, я бы с ним поссорился, пан Лопатин. Но я
помню свою молодость, да кроме того, старый солдат и теперь еще неравнодушен к глазам прекрасным…
— Ну, вот и все. Конечно, скоро старый казак понадобился князю: пришли татары, и некому было выручить Киев из беды. Пожалел тогда Владимир, горько пожалел. А Евпраксеюшка послала тотчас же
людей, чтобы шли в подвалы глубокие и выводили Илью за белы руки. Зла Илья не
помнил, сел на коня, ну и так далее. Переколотил татар — вот и все.
Был тут Егор Иванович — мы с ним из одного села, говорит он и то и се, а я — дома помню,
людей помню, а как люди жили, что говорили, что у кого случилось — забыла!
Вот что раскусить надо! Вот что должен
человек помнить? Мы родимся, ничего не имеем, так и в могилу. Для чего же трудимся? Вот философия! Что наш ум? Что он может постигнуть?
— Ты
людей поминаешь, о Боге-то хоть маленько подумай, — сказала Манефа. — Перед Богом-то право ли поступишь, ежели церковны дела покинешь?.. Вот о чем вспомяни: о душевном своем спасении, а Гусевы да Мартыновы что?.. Сила не в них.
Говорят, что хорошему человеку нельзя не сердиться на дурных. Но если так, то чем человек лучше против других людей, тем сердитее ему надо быть, а бывает напротив: хороший человек, чем он лучше, тем он мягче и добрее ко всем людям. Бывает это оттого, что хороший
человек помнит, как часто он сам погрешал, и что если ему сердиться на дурных, то ему прежде всего надо сердиться на самого себя.
— Ну, спасибо, а то я думала, что и вы забыли свою княгиню.
Люди помнят только своих врагов, а друзей забывают. И вы приехали помолиться?
Неточные совпадения
Софья. Вижу, какая разница казаться счастливым и быть действительно. Да мне это непонятно, дядюшка, как можно
человеку все
помнить одного себя? Неужели не рассуждают, чем один обязан другому? Где ж ум, которым так величаются?
—
Мнишь ты всех
людей добродетельными сделать, а про то позабыл, что добродетель не от себя, а от бога, и от бога же всякому
человеку пристойное место указано.
— Да так, значит —
люди разные; один
человек только для нужды своей живет, хоть бы Митюха, только брюхо набивает, а Фоканыч — правдивый старик. Он для души живет. Бога
помнит.
— Ну, про это единомыслие еще другое можно сказать, — сказал князь. — Вот у меня зятек, Степан Аркадьич, вы его знаете. Он теперь получает место члена от комитета комиссии и еще что-то, я не
помню. Только делать там нечего — что ж, Долли, это не секрет! — а 8000 жалованья. Попробуйте, спросите у него, полезна ли его служба, — он вам докажет, что самая нужная. И он правдивый
человек, но нельзя же не верить в пользу восьми тысяч.
— Я не жду того, чтобы вы
помнили меня, мои чувства, как может их
помнить любящий
человек, но я ожидала просто деликатности, — сказала она.