Из-за чего эта война? Никто не знал. Полгода тянулись чуждые всем переговоры об очищении русскими Маньчжурии, тучи скоплялись все гуще, пахло грозою. Наши правители с дразнящею медлительностью колебали на весах чаши
войны и мира. И вот Япония решительно бросила свой жребий на чашу войны.
Неточные совпадения
Телеграммы с театра
войны снова
и снова приносили известия о крупных успехах японцев
и о лихих разведках хорунжего Иванова или корнета Петрова. Газеты писали, что победы японцев на море неудивительны, — японцы природные моряки; но теперь, когда
война перешла на сушу, дело пойдет совсем иначе. Сообщалось, что у японцев нет больше ни денег, ни людей, что под ружье призваны шестнадцатилетние мальчики
и старики. Куропаткин спокойно
и грозно заявил, что
мир будет заключен только в Токио.
Наши офицеры смотрели на будущее радостно. Они говорили, что в
войне наступает перелом, победа русских несомненна,
и нашему корпусу навряд ли даже придется быть в деле: мы там нужны только, как сорок тысяч лишних штыков при заключении
мира.
Интенданты были очень горды, что опоздали с ними всего на месяц: в русско-турецкую
войну полушубки прибыли в армию только в мае [Впрочем, как впоследствии выяснилось, особенно гордиться было нечего: большое количество полушубков пришло в армию даже не в мае, а через год после заключения
мира. «Новое Время» сообщало в ноябре 1906 года: «В Харбин за последнее время продолжают прибывать как отдельные вагоны, так
и целые поезда грузов интендантского ведомства, состоящих главным образом из теплой одежды.
Было немало офицеров, которые о
мире не хотели
и слышать. У них была своеобразная военная «честь», требовавшая продолжения
войны.
Немирович-Данченко сообщает, что однажды, в частной беседе, Куропаткин сказал: «Да, приходится признать, что в настоящее время
войны ведутся не правительствами, а народами». Признать это приходилось всякому, имеющему глаза
и уши. Времена, когда русская «святая скотинка» карабкалась вслед за Суворовым на Альпы, изумляя
мир своим бессмысленным геройством, — времена эти прошли безвозвратно.
И не дали… Здесь оказался тот удивительный «патриотизм», которым так блистал в эту
войну тыл, ни разу не нюхавший пороху. Все время, до самого
мира, этот тыл из своего безопасного далека горел воинственным азартом, обливал презрением истекавшую кровью армию
и взывал к «чести
и славе России».
— Сегодня в штабе армии нашей получено известие: государь созвал земский собор, объявил, что
война оказалась для нас неудачною
и что приходится заключить
мир.
— Вы обвиняете Маркса в том, что он вычеркнул личность из истории, но разве не то же самое сделал в «
Войне и мире» Лев Толстой, которого считают анархистом?
В «
Войне и мире» не только «мир» побеждает «войну», но и вообще реальность «частной» жизни побеждает призрачность жизни «исторической», детская пеленка, запачканная в зеленое и желтое, оказывается существеннее, глубже всех Наполеонов и всех столкновений Запада и Востока.
К тому же правительство Бонапарта превосходно поставлено, чтоб пользоваться доносчиками всех партий. Оно представляет революцию и реакцию,
войну и мир, 89 год и католицизм, падение Бурбонов и 41/2 %. Ему служит и Фаллу-иезуит, и Бильо-социалист, и Ларошжаклен-легитимист, и бездна людей, облагодетельствованных Людовиком-Филиппом. Растленное всех партий и оттенков естественно стекает и бродит в тюльерийском дворце.
Я не любил читать произведения современных второстепенных и третьестепенных писателей, я предпочитал по многу раз перечитывать произведения великих писателей (я неисчислимое количество раз перечитал «
Войну и мир») или читать исторические и авантюрные романы.
Неточные совпадения
Мельком, словно во сне, припоминались некоторым старикам примеры из истории, а в особенности из эпохи, когда градоначальствовал Бородавкин, который навел в город оловянных солдатиков
и однажды, в минуту безумной отваги, скомандовал им:"Ломай!"Но ведь тогда все-таки была
война, а теперь… без всякого повода… среди глубокого земского
мира…
Так я все веду речь эту не к тому, чтобы начать
войну с бусурменами: мы обещали султану
мир,
и нам бы великий был грех, потому что мы клялись по закону нашему.
— Здоровенная будет у нас революция, Клим Иванович. Вот — начались рабочие стачки против
войны — знаешь? Кушать трудно стало, весь хлеб армии скормили. Ох, все это кончится тем, что устроят европейцы
мир промежду себя за наш счет, разрежут Русь на кусочки
и начнут глодать с ее костей мясо.
Говорил оратор о том, что
война поколебала международное значение России, заставила ее подписать невыгодные, даже постыдные условия
мира и тяжелый для торговли хлебом договор с Германией. Революция нанесла огромные убытки хозяйству страны, но этой дорогой ценой она все-таки ограничила самодержавие. Спокойная работа Государственной думы должна постепенно расширять права, завоеванные народом, европеизировать
и демократизировать Россию.
— Немцы считаются самым ученым народом в
мире. Изобретательные — ватерклозет выдумали. Христиане.
И вот они объявили нам
войну. За что? Никто этого не знает. Мы, русские, воюем только для защиты людей. У нас только Петр Первый воевал с христианами для расширения земли, но этот царь был врагом бога,
и народ понимал его как антихриста. Наши цари всегда воевали с язычниками, с магометанами — татарами, турками…