— Вы обвиняете Маркса в том, что он вычеркнул личность из истории, но разве не то же самое сделал в «
Войне и мире» Лев Толстой, которого считают анархистом?
— Но, по вере вашей, Кутузов, вы не можете претендовать на роль вождя. Маркс не разрешает это, вождей — нет, историю делают массы. Лев Толстой развил эту ошибочную идею понятнее и проще Маркса, прочитайте-ка «
Войну и мир».
Неточные совпадения
Говорил оратор о том, что
война поколебала международное значение России, заставила ее подписать невыгодные, даже постыдные условия
мира и тяжелый для торговли хлебом договор с Германией. Революция нанесла огромные убытки хозяйству страны, но этой дорогой ценой она все-таки ограничила самодержавие. Спокойная работа Государственной думы должна постепенно расширять права, завоеванные народом, европеизировать
и демократизировать Россию.
— Немцы считаются самым ученым народом в
мире. Изобретательные — ватерклозет выдумали. Христиане.
И вот они объявили нам
войну. За что? Никто этого не знает. Мы, русские, воюем только для защиты людей. У нас только Петр Первый воевал с христианами для расширения земли, но этот царь был врагом бога,
и народ понимал его как антихриста. Наши цари всегда воевали с язычниками, с магометанами — татарами, турками…
— Здоровенная будет у нас революция, Клим Иванович. Вот — начались рабочие стачки против
войны — знаешь? Кушать трудно стало, весь хлеб армии скормили. Ох, все это кончится тем, что устроят европейцы
мир промежду себя за наш счет, разрежут Русь на кусочки
и начнут глодать с ее костей мясо.
В «
Войне и мире» не только «мир» побеждает «войну», но и вообще реальность «частной» жизни побеждает призрачность жизни «исторической», детская пеленка, запачканная в зеленое и желтое, оказывается существеннее, глубже всех Наполеонов и всех столкновений Запада и Востока.
К тому же правительство Бонапарта превосходно поставлено, чтоб пользоваться доносчиками всех партий. Оно представляет революцию и реакцию,
войну и мир, 89 год и католицизм, падение Бурбонов и 41/2 %. Ему служит и Фаллу-иезуит, и Бильо-социалист, и Ларошжаклен-легитимист, и бездна людей, облагодетельствованных Людовиком-Филиппом. Растленное всех партий и оттенков естественно стекает и бродит в тюльерийском дворце.
Я не любил читать произведения современных второстепенных и третьестепенных писателей, я предпочитал по многу раз перечитывать произведения великих писателей (я неисчислимое количество раз перечитал «
Войну и мир») или читать исторические и авантюрные романы.
Неточные совпадения
Мельком, словно во сне, припоминались некоторым старикам примеры из истории, а в особенности из эпохи, когда градоначальствовал Бородавкин, который навел в город оловянных солдатиков
и однажды, в минуту безумной отваги, скомандовал им:"Ломай!"Но ведь тогда все-таки была
война, а теперь… без всякого повода… среди глубокого земского
мира…
Так я все веду речь эту не к тому, чтобы начать
войну с бусурменами: мы обещали султану
мир,
и нам бы великий был грех, потому что мы клялись по закону нашему.
Он говорил просто, свободно переходя от предмета к предмету, всегда знал обо всем, что делается в
мире, в свете
и в городе; следил за подробностями
войны, если была
война, узнавал равнодушно о перемене английского или французского министерства, читал последнюю речь в парламенте
и во французской палате депутатов, всегда знал о новой пиесе
и о том, кого зарезали ночью на Выборгской стороне.
Я не про
войну лишь одну говорю
и не про Тюильри; я
и без того знал, что все прейдет, весь лик европейского старого
мира — рано ли, поздно ли; но я, как русский европеец, не мог допустить того.
Энергические
и умные меры Смита водворили в колонии
мир и оказали благодетельное влияние на самих кафров. Они, казалось, убедились в физическом
и нравственном превосходстве белых
и в невозможности противиться им, смирились
и отдались под их опеку. Советы, или, лучше сказать, приказания, Смита исполнялись — но долго ли, вот вопрос! Была ли эта
война последнею? К сожалению, нет. Это была только вторая по счету: в 1851 году открылась третья.
И кто знает, где остановится эта нумерация?