Неточные совпадения
Но Анна испугалась, — испугалась мелким
страхом перед
человеческим осуждением, перед потерею своего положения в свете.
Но потом, в конце романа, в мрачной и страшной картине падения
человеческого духа, когда зло, овладев существом человека, парализует всякую силу сопротивления, всякую охоту борьбы с мраком, падающим на душу и сознательно, излюбленно, со страстью отмщения принимаемым душою вместо света, — в этой картине — столько назидания для судьи
человеческого, что, конечно, он воскликнет в
страхе и недоумении: «Нет, не всегда мне отмщение, и не всегда Аз воздам», и не поставит бесчеловечно в вину мрачно павшему преступнику того, что он пренебрег указанным вековечно светом исхода и уже сознательно отверг его».
Ни
страх перед богами, ни
страх перед
человеческими законами никого не удерживал.
И вдруг мне представилось: кто-то разломал клетку и выпустил на волю мудрого зверя с разбуженною,
человеческою мыслью. Ливийская пустыня — сейчас за городом. И зверь пришел в родную пустыню, к родным зверям, вольным детям песков. И собрались дети песков, бегающие, летающие и ползающие, и окружили мудрого зверя, с удивлением и
страхом вглядываясь в его страшные, говорящие глаза, полные темного знания.
Неточные совпадения
— Ну, а коли я соврал, — воскликнул он вдруг невольно, — коли действительно не подлец человек, весь вообще, весь род, то есть
человеческий, то значит, что остальное все — предрассудки, одни только
страхи напущенные, и нет никаких преград, и так тому и следует быть!..
Радостно трепетал он, вспоминая, что не жизненные приманки, не малодушные
страхи звали его к этой работе, а бескорыстное влечение искать и создавать красоту в себе самом. Дух манил его за собой, в светлую, таинственную даль, как человека и как художника, к идеалу чистой
человеческой красоты.
Сколь умилительно душе его, ставшей в
страхе пред Господом, почувствовать в тот миг, что есть и за него молельщик, что осталось на земле
человеческое существо, и его любящее.
Страх с древних времен есть основной
человеческий аффект, он движет историей.
— Если то, чтобы я избегал каких-нибудь опасных поручений, из
страха не выполнял приказаний начальства, отступал, когда можно еще было держаться против неприятеля, — в этом, видит бог и моя совесть, я никогда не был повинен; но что неприятно всегда бывало, особенно в этой проклятой севастопольской жарне: бомбы нижут вверх, словно ракеты на фейерверке, тут видишь кровь, там мозг
человеческий, там стонут, — так не то что уж сам, а лошадь под тобой дрожит и прядает ушами, видевши и, может быть, понимая, что тут происходит.