«Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословивший нас во Христе всяким духовным благословением в небесах, так как Он избрал нас в Нем прежде
создания мира — προ καταβολής κόσμου, чтобы мы были святы и непорочны перед ним в любви, предопределив усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа, по благоволению воли Своей, в похвалу славы благодати Своей, которою Он облагодатствовал нас в Возлюбленном, в котором мы имеем искупление кровью Его, прощение грехов по благодати Его, каковую Он в преизбытке даровал нам во всякой премудрости и разумении, открыв нам тайну Своей воли по Своему благоволению, которое Он наперед положил — προέθετο — в Нем, во устроение полноты времен, дабы все небесное и земное соединить под главою Христом.
Неточные совпадения
Он называет «бредом о творении» (creatürlicher Wahn) мысль, «будто Бог есть нечто чуждое, и пред временем
создания тварей и этого
мира держал в себе в троице своей мудростью совет, что Он хочет сделать и к чему принадлежит всякое существо, и таким образом сам почерпнул из себя повеление (Fürsatz), куда надо определить какую вещь [IV, 405.].
Своим восстанием ангельский верховный князь Люцифер возбудил в себе адский огонь и сделался, вместе с своими полчищами, диаволом, а испорченная им божественная материя («салнитер») послужила основой
создания нашего
мира (так что косвенно и Люцифер соучаствовал в нем), во главе с новым ангелом, долженствовавшим заместить Люцифера, — Адамом, а после падения Адам был замещен Христом.
Бог мог оказаться вынужден приступить к новому творению, т. е. к
созданию теперешнего
мира на развалинах испорченного царства Люцифера, с тем чтобы впоследствии уничтожить и этот
мир.
И тогда неизбежно голосами
мира, идущими из глубины, внушаемо будет иное, противоположное сознание:
мир не сотворен, он в себе самом имеет основу, есть свое собственное
создание; нет высшего бытия, чем мировое, и нет ничего, что было бы выше бытия.
Это превращение укона в меон есть
создание общей материи тварности, этой Великой Матери всего природного
мира.
В красоте природы, как в
созданиях искусства, ощущается частичное или предварительное преображение
мира, явление его в Софии, и красота эта своим эросом поднимает человека в
мир вечных образов идей, трепетные кони возносят верного возницу к животворящему солнцу, по незабвенному образу платоновского «Федра».
Акт творения
мира осуществляется
созданием в Начале неба и земли, образованием в Софии двух центров.
Все это сотворено творческим словом Божиим, но уже не из ничего, а из земли, как постепенное раскрытие ее софийного содержания, ее идейной насыщенности [Св. Григорий Нисский развивает мысль о том, что в творении
мира нужно различать два акта, — общее и частное творение, — «в начале» и в течение шести дней, причем общее творение соответствует
созданию в уконемеона-матери бытия, а второе — выявление всего, находившегося в состоянии меональной аморфности.
Таким образом, одна основная метафизическая и космическая катастрофа грехопадения, введя в
мир смерть, обусловила и вызвала другую космическую катастрофу, но уже благую и радостную, — воскресение мертвых, предваряемое воскресением Одного — Первенца от мертвых, и преображение всего
мира через
создание «новой земли и нового неба, в них же правда живет».
Искание шедевра [Выражение, возможно, навеянное названиями двух «философских этюдов» Бальзака: «Неведомый шедевр» и «Поиски абсолюта» (М., 1966).], при невозможности найти его, пламенные объятия, старающиеся удержать всегда ускользающую тень, подавленность и род разочарования, подстерегающего творческий акт, что же все это означает, как не то, что человеческому духу не под силу
создание собственного
мира, чем только и могла бы быть утолена эта титаническая жажда.
Как созданный из земли, человек имеет в себе тварное все, но. будучи создан после всех творений, он стоит выше их всех [По учению Каббалы, до
создания человека земля еще не давала плодов: «лишь когда создан был человек, рождающая сила земли стала видима
миру… все произведения, как неба, так и земли, не появлялись ранее сотворения человека; небо удерживало дождь, а земля удерживала производительную силу, которую имела…
В момент
создания человека, Святой, да будет Он благословен, говорит
миру: «
Мир,
мир! знай, что ты, как и управляющие тобою законы, существуете только силой Закона: поэтому Я сотворил человека и водворил его у тебя, дабы он посвящал себя изучению Закона.
Выступающее над разными личинами женоненавистничество хочет совершенно извергнуть женщину из
мира, как
создание Люцифера, дочь Лилит.
С
созданием Евы закончилось сотворение человека, в
мире появился полный человек, муж и жена.
К тому же жена, созданная после мужа, была и духовно юнее его, ибо не имела того знания животного
мира, которое Адам усвоил еще до
создания жены, когда нарекал имена животным.
Казалось, Люцифер имел основание торжествовать, ибо замысел его — стать князем
мира, противобогом, овладеть Божьим
созданием — явно осуществлялся.
Но он не знал и не мог допустить, что Бог никогда не предоставит
мира и человека их собственной участи, ибо уже самое его
создание есть акт беспредельной любви триипостасного Бога.
Понятно то исключительное внимание, которое оказывали египтяне жилищам загробного
мира, изготовление гробниц, так наз. мастаба, пирамид, ибо это равносильно было
созданию храмов и отвечало самой интимной и важной стороне их богопочитания.].
Тогда скажет царь тем, которые по правую сторону его: «Приидите, благословенные Отца моего, наследуйте царство, уготованное вам от
создания мира: ибо алкал я, и вы дали мне есть; жаждал, и вы напоили меня; был странником, и вы приняли меня, был наг, и вы одели меня, был болен, и вы посетили меня; в темнице был, и вы пришли ко мне».
Неточные совпадения
Но слова о ничтожестве человека пред грозной силой природы, пред законом смерти не портили настроение Самгина, он знал, что эти слова меньше всего мешают жить их авторам, если авторы физически здоровы. Он знал, что Артур Шопенгауэр, прожив 72 года и доказав, что пессимизм есть основа религиозного настроения, умер в счастливом убеждении, что его не очень веселая философия о
мире, как «призраке мозга», является «лучшим
созданием XIX века».
Гончарова.], поэт, — хочу в Бразилию, в Индию, хочу туда, где солнце из камня вызывает жизнь и тут же рядом превращает в камень все, чего коснется своим огнем; где человек, как праотец наш, рвет несеяный плод, где рыщет лев, пресмыкается змей, где царствует вечное лето, — туда, в светлые чертоги Божьего
мира, где природа, как баядерка, дышит сладострастием, где душно, страшно и обаятельно жить, где обессиленная фантазия немеет перед готовым
созданием, где глаза не устанут смотреть, а сердце биться».
Природа — нежная артистка здесь. Много любви потратила она на этот, может быть самый роскошный, уголок
мира. Местами даже казалось слишком убрано, слишком сладко. Мало поэтического беспорядка, нет небрежности в творчестве, не видать минут забвения, усталости в творческой руке, нет отступлений, в которых часто больше красоты, нежели в целом плане
создания.
В сущности, я стремился не к равенству и не к преобладанию и господству, а к
созданию своего особого
мира.
Исторические катастрофы обнаруживают большой динамизм и дают впечатление
создания совершенно новых
миров, но совсем не благоприятны для творчества, как я его понимал и как его предвидел в наступлении новой творческой религиозной эпохи.