Неточные совпадения
Сергея Васильева я только тогда и увидел в такой бытовой
роли, как Бородкин. Позднее, когда приезжал
студентом домой, на ярмарочном театре привелось видеть его только в водевилях; а потом он ослеп к тому времени, когда я начал ставить пьесы.
У меня еще до университета, когда я уже подрос, было несколько приятельниц, старше меня на много лет. Они не довольствовались
ролью конфиденток, которым я поверял свои сердечные тайны. Они давали мне книги, много рассказывали о себе и о своих впечатлениях, переписывались со мною подолгу; даже и позднее, когда я поступил в
студенты.
Я попал в Александрийский театр на бенефис А.И.Шуберт, уже и тогда почти сорокалетней ingenue, поражавшей своей моложавостью. Давали комедию"Капризница"с главной
ролью для бенефициантки. Но не она заставила меня мечтать о моей героине, а тогдашняя актриса на первое амплуа в драме и комедии, Владимирова. Ее эффектная красота, тон, туалеты в
роли Далилы в переводной драме Октава Фёлье взволновали приезжего
студента. И между этим спектаклем и замыслом первой моей пьесы — несомненная связь.
В кружке, куда я попадал, главную
роль играли Михаэлис и один из братьев Неклюдовых, бывших казанских
студентов. Иван, старший, весь ушел в книжки и лекции и сделался потом образцовым сенатским чиновником.
Роль"старосты"в смысле движения играл Михаэлис — натурой и умом посильнее многих, типичный выученик тогдашней эпохи, чистокровный"нигилист", каким он явился у Тургенева, пошедший в
студенты из лицеистов, совершенно"опростивший"себя — вплоть до своего внешнего вида — при значительной, почти красивой наружности.
Славянские
студенты дали в конце сезона большой вечер с речами. Меня просили говорить, и это была единственная во всю мою жизнь немецкая речь. А немецкий язык и тут сослужил
роль междуславянского языка.
На конгрессах «Мира и свободы» знакомился я и с другими молодыми эмигрантами, сверстниками Жуковского. Одного из них я помнил еще во время студенческих беспорядков в Петербургском университете, тотчас после моего кандидатского экзамена, осенью 1861 года. Это был Н.Утин, игравший и тогда
роль вожака, бойкий, речистый, весьма франтоватый
студент. С братом его, Евгением, я позднее водил многолетнее знакомство.
Неточные совпадения
Анфимьевна, взяв на себя
роль домоправительницы, превратила флигель в подобие меблированных комнат, и там, кроме Любаши, поселились два
студента, пожилая дама, корректорша и господин Митрофанов, человек неопределенной профессии. Анфимьевна сказала о нем:
Самгин вспомнил, что с месяц тому назад он читал в пошлом «Московском листке» скандальную заметку о
студенте с фамилией, скрытой под буквой Т.
Студент обвинял горничную дома свиданий в краже у него денег, но свидетели обвиняемой показали, что она всю эту ночь до утра играла
роль не горничной, а клиентки дома, была занята с другим гостем и потому — истец ошибается, он даже не мог видеть ее. Заметка была озаглавлена: «Ошибка ученого».
Маркиза сидела на стуле в передней и вертела пахитосную соломинку. Перед нею стоял Брюхачев и Мареичка. Брюхачев доказывал, что
студенты поступают глупо, а маркиза слушала: она никак не могла определить, какую
роль в подобном деле приняла бы madame Ролан.
Усевшись рядом с Ярченко, он сейчас же заиграл новую
роль — он сделался чем-то вроде старого добряка-помещика, который сам был когда-то в университете и теперь не может глядеть на
студентов без тихого отеческого умиления.
На
роль Лоренцо, значит, недоставало теперь актера; для няньки Вихров тоже никого не мог найти. Кого он из знакомых дам ни приглашал, но как они услышат, что этот театр не то, чтобы в доме где-нибудь устраивался, а затевают его просто
студенты, — так и откажутся. Павел, делать нечего, с глубоким душевным прискорбием отказался от мысли о театре.