Неточные совпадения
У величайшего из
людей, у Апостола Павла, были встречи и видения потрясающей
силы и реальности, он выразил их в догмате искупления.
Дуализм этот очень соблазняет современного культурного
человека, уже не мирящегося с полным отрицанием веры, в глубине сердца своего жаждущего веры, но не имеющего
сил преодолеть рационализм сознания.
Для первобытного
человека все одинаково чудесно, все естественное, природное одинаково таинственно и объяснимо лишь
силами сверхъестественными.
Поэтому дело спасения не было делом насилия над
человеком:
человеку предоставлена свобода выбора, от него ждут подвига веры, подвига вольного отречения от разума этого мира и от смертоносных
сил этого мира во имя разума большого и
сил благодатных и спасающих.
Поэтому опасность психологизма и антропологизма остается лишь для тех, которые не в
силах совершить того акта самоотречения, через который
человек приобщается к универсальному разуму.
Сознание же наступает тогда, когда освобождается
человек от лживой идеи, что он лишь пленник у посторонней ему злой стихии, что он обиженный внешней
силой, когда возвращается
человеку его высшее достоинство, повелевающее самого себя считать виновником своей судьбы и ответственным за зло.
После грехопадения
человек не может уже свободно, своими естественными человеческими
силами спастись, вернуться к первоисточнику бытия, так как не свободен уже: природа его испорчена, порабощена стихией зла, наполовину перешла в сферу небытия.
Силой божественной любви Христос возвращает миру и человечеству утраченную в грехе свободу, освобождает человечество из плена, восстанавливает идеальный план творения, усыновляет
человека Богу, утверждает начало богочеловечности, как оно дано в идее космоса.
Первоначально Бог открывается
человеку в природе, в творческих
силах бытия, полных страшной тайны.
В Ветхом Завете и язычестве Бог открывается
человеку как
Сила, но он еще не Отец;
люди сознают себя не детьми Бога, а рабами; отношение к Богу основано не на любви и свободе, и на насилии и устрашении.
Но не мог античный
человек спастись собственными
силами и тосковал смертельно.
Христос явился как единственная и неповторимая точка мировой истории, в которой совершилось самосознание
человека, освобожденного от гипноза стихийных и хаотических
сил.
Смысл творения в том, чтобы
человек и за ним весь мир полюбили Бога — Любовь, а не устрашились Бога —
Силы.
Свобода веры и достоинство
человека в деле спасения основаны на этой извне видимой слабости Сына Божьего и извне невидимой Его
силы.
Но этот же самый божественный
человек, согласно учению гуманистического позитивизма, произошел из низкого состояния, вышел из недр неорганической материи; этот
человек смертен, этот
человек не обладает даже реальным единством личности и есть лишь игра природных и социальных
сил.
Религиозно должен
человек охранять себя и свою жизнь от злых
сил, собирать жизненные
силы для участия в деле спасения, осуществляемого мировой историей.
Ложь антропологии исторического христианства и антропологии революционного гуманизма разом и обоготворяет
человека, и принижает
человека, но не в
силах обожить человеческую природу.
Сведенборг не в
силах постигнуть тайну Троичности Божества, Троичность представляется ему трехбожием; он все говорит, что Христос есть единственный Бог, что Бог —
человек, что Троичность находится внутри Христа, как Его свойство.
Если
человек — медиум, через который проходят неотвратимые магические
силы, которые можно расколдовать лишь путем особого знания, то он — лишь пассивная частица магического естества, он не свободен, не активен, не образ и подобие Бога.
Магические
силы действительно кольцом окружают
человека, и само понимание естества должно быть неизбежно расширено в сторону магического его понимания.
Для теософов и некоторых оккультистов
человек слишком часто представляется исключительно медиумом, пронизываемым магическими
силами и таинственными влияниями.
— «Людей, говорит, моего класса, которые принимают эту философию истории как истину обязательную и для них, я, говорит, считаю ду-ра-ка-ми, даже — предателями по неразумию их, потому что неоспоримый закон подлинной истории — эксплоатация сил природы и
сил человека, и чем беспощаднее насилие — тем выше культура». Каково, а? А там — закоренелые либералы были…
И вот вместо твердых основ для успокоения совести человеческой раз навсегда — ты взял все, что есть необычайного, гадательного и неопределенного, взял все, что было не по
силам людей, а потому поступил как бы и не любя их вовсе, — и это кто же: тот, который пришел отдать за них жизнь свою!
Неточные совпадения
— Смотри, не хвастай
силою, — // Сказал мужик с одышкою, // Расслабленный, худой // (Нос вострый, как у мертвого, // Как грабли руки тощие, // Как спицы ноги длинные, // Не
человек — комар).
Что с великаном поделает // Хилый, больной
человек? // Нужны тут
силы железные, // Нужен не старческий век!
Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в одном, как великие
люди способствовали благу своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло свою доверенность и
силу, с высоты пышной своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
Дети, которые при рождении оказываются не обещающими быть твердыми в бедствиях, умерщвляются;
люди крайне престарелые и негодные для работ тоже могут быть умерщвляемы, но только в таком случае, если, по соображениям околоточных надзирателей, в общей экономии наличных
сил города чувствуется излишек.
— Опасность в скачках военных, кавалерийских, есть необходимое условие скачек. Если Англия может указать в военной истории на самые блестящие кавалерийские дела, то только благодаря тому, что она исторически развивала в себе эту
силу и животных и
людей. Спорт, по моему мнению, имеет большое значение, и, как всегда, мы видим только самое поверхностное.