Неточные совпадения
Положение это совершенно неоспоримо для
истории умственной и духовной
культуры Запада, особенно Германии.
«Переживание» мы находим не только в душе человека, но и в душе мира, в
истории, в
культуре.
Вот почему христианское учение о воскресении плоти утверждает смысл жизни в этом мире, смысл мировой
истории, оправдывает мировую
культуру.
Духа в
истории мира не было бы соборного действия Промысла, не было бы отблеска Божества на всем, что творится в
истории, во вселенской
культуре, в общественности, не было бы космического единства человечества.
Не только в
истории евреев, но и в
истории всех античных
культур созревало человечество для принятия Христа.
И христианство, выполнявшее свою историческую миссию, в сознании своем не вмещало понимания смысла творческой
истории, смысла мировой
культуры.
Человечество, как бы предоставленное самому себе в делах этого мира, в историческом творчестве
культуры и общественности, беспомощно строило свою антропологию, свое человеческое учение об обществе и о пути
истории.
Люди религиозного сознания легко впадают в соблазн отрицания
истории, для них закрывается смысл трудового развития
культуры и религиозно нейтрального процесса гуманизации.
Человеческое было соединено с божеским в Христе, индивидуально соединялось у святых, у спасавших свою душу; но на пути
истории, на пути
культуры осталась отъединенность.
Духа в путь
истории и
культуры.
Человечество, по выражению Вл. Соловьева, есть становящееся абсолютное, и в этом религиозный смысл
истории и религиозная задача человеческой
культуры.
Третий Завет, завершающий диалектику
истории, осуществляющий завет любви истинной антропологии, восстановит всю полноту язычества, но просветленного и освобожденного от тления, освятит всю плоть
культуры, но осмысленную и побеждающую смерть.
В мировой
истории человечества и во всей
культуре человечества многое должно еще произойти, прежде чем станет возможным вступить в новую религиозную эпоху.
Никогда еще мы не были так близки к окончательному осознанию той религиозной истины, что не только Церковь как живая историческая плоть — мистична, но что мистична и сама
история с ее иррациональной плотью, и сама
культура — мистична.
Оправдание творчества и есть оправдание
истории, оправдание
культуры, оправдание воинственной правды общественной и любви личной, познания и поэзии, оправдание наших великих людей, наших творцов, для которых должно быть найдено место в Царстве Божьем.
Абсолютная святыня православной церкви, святыня св. Максима Исповедника, св. Макария Египетского и св. Серафима Саровского, став динамической силой всемирной
истории и всемирной
культуры, приведет к сакраментальному завершению
истории, к богочеловеческому исходу из трагических противоречий нашего бытия.
— Возвращение человека назад, в первобытное состояние, превращение существа, тонко организованного веками культурной жизни, в органическое вещество, каким
история культуры и социология показывает нам стада первобытных людей…
Легкая форма его бесед, с тонкою критикою
истории культуры, зароняла во мне мысль, что жизнь современного общества, которая делалась доступною моему ведению, идет не по тому течению, которое может вывесть человечество к идеалу. Идеал этот представляло мне христианство, которое все будто бы уважают, но к которому, однако, никто сильно и искренно не стремится. Что это за ложь? как повернуть, чтобы это пошло иначе?
Неточные совпадения
— «Людей, говорит, моего класса, которые принимают эту философию
истории как истину обязательную и для них, я, говорит, считаю ду-ра-ка-ми, даже — предателями по неразумию их, потому что неоспоримый закон подлинной
истории — эксплоатация сил природы и сил человека, и чем беспощаднее насилие — тем выше
культура». Каково, а? А там — закоренелые либералы были…
Он неохотно и ‹не› очень много затратил времени на этот труд, но затраченного оказалось вполне достаточно для того, чтоб решительно не согласиться с философией
истории, по-новому изображающей процесс развития мировой
культуры.
«Германия — прежде всего Пруссия. Апофеоз
культуры неумеренных потребителей пива. В Париже, сопоставляя Нотр Дам и Тур д’Эйфель, понимаешь иронию
истории, тоску Мопассана, отвращение Бодлера, изящные сарказмы Анатоля Франса. В Берлине ничего не надо понимать, все совершенно ясно сказано зданием рейхстага и “Аллеей Победы”. Столица Пруссии — город на песке, нечто вроде опухоли на боку Германии, камень в ее печени…»
Европа перестанет быть центром мировой
истории, единственной носительницей высшей
культуры.
Раньше или позже должно ведь начаться движение
культуры к своим древним истокам, к древним расам, на Восток, в Азию и Африку, которые вновь должны быть вовлечены в поток всемирной
истории.