Неточные совпадения
Традиционное интеллигентское сознание
было целиком обращено на вопросы внутренней
политики и ориентировано исключительно на интересах социальных.
Тяжело
было смотреть верующему православному на рабскую зависимость церковной
политики от посторонних влияний, чуждых внутренней святыне церкви.
Отставка его не могла
быть результатом столкновения с правой и даже реакционной
политикой.
«Общественное» миросозерцание русской интеллигенции, подчиняющее все ценности
политике,
есть лишь результат великой путаницы, слабости мысли и сознания, смешения абсолютного и относительного.
Но работа сознания в этом направлении должна
быть плодотворной и для практических задач, для всего направления нашей мировой и внутренней
политики.
И русский империализм, как всемирно-исторический факт, не
был еще достаточно осознан и не
был сопоставлен с так называемой националистической
политикой.
Характерно, что величайший государственный человек Германии — Бисмарк
был еще лишен империалистического сознания и
политика его
была лишь национальной.
Россия тогда лишь
будет на высоте мировых империалистических задач, когда преодолеет свою старую националистическую
политику, в сущности не согласную с духом русского народа, и вступит на новый путь.
Наша
политика впервые сделается истинно национальной, когда она перестанет
быть насильнически и исключительно националистической.
Русская
политика может
быть лишь империалистической, а не националистической, и империализм наш, по положению нашему в мире, должен
быть щедродарящим, а не хищнически-отнимающим.
Старая националистическая
политика была труслива и бессильна, она насиловала от страха, и в основе ее лежало неверие в великорусское племя.
Это —
политика империалистическая, которая всегда заключает в себе универсалистическое притязание и должна
быть отличаема от
политики националистической.
Империализм с его колониальной
политикой есть современный, буржуазный способ универсализации культуры, расширения цивилизации за пределы Европы, за моря и океаны.
Характерно, что Бисмарк не
был еще империалистом: он более чем осторожно относился к колониальной
политике.
Империализм со своей колониальной
политикой был лишь внешним, буржуазным выражением того неизбежного всемирно-исторического движения, которое мы предвидим.
Империализм с его колониальной
политикой есть одно из внешних выражений этого неотвратимого движения истории.
Европейская
политика XVIII и XIX веков в значительной степени
была направлена на то, чтобы не допустить Россию к Константинополю, к проливам, к морям и океанам.
Образовалась довольно крепкая славянофильско-консервативная традиция, которая
была принята нашей властью и вела на практике к тому, что наша
политика была всегда в зависимости от Германии.
И такое отношение
будет вполне согласным с душой русского народа, великодушной, бескорыстной и терпимой, дарящей, а не отнимающей, которой все еще не знают славяне, так как она закрыта для них нашей не народной государственной
политикой.
В
политике империалистической объективно
был уже космический размах и космические задания.
И в путях империалистической
политики было много злого, порожденного ограниченной неспособностью проникать в души тех культур и рас, на которые распространялось империалистическое расширение,
была слепота к внешним задачам человечества.
В нашем союзе с Францией
есть что-то более глубокое, чем расчеты международной
политики.
Сохранение status quo в Турции
было низкой, трусливой и завистливой
политикой великих европейских держав.
И истинная национальная
политика может
быть лишь творческой, а не охраняющей, созидающей лучшую жизнь, а не кичащейся своей статической жизнью.
Но
политика их
есть сплошное применение абсолютного к относительному, абсолютизация относительных и материальных вещей этого мира, пользование отвлеченными категориями для конкретной действительности.
Германские социал-демократы давно уже делают реальную, конкретную и относительную
политику, хотя раньше и они
были абсолютистами.
Отвлеченность в
политике есть легкое и безответственное провозглашение общих мест, безотносительно к возникающим жизненным задачам и к историческому моменту.
Такая отвлеченность отрицает, что
политика есть творчество и искусство, что настоящая, большая историческая
политика требует особых даров, а не механического применения общих мест, большей частью невпопад.
Упрощающее отрицание сложности и конкретности исторической жизни, в которой делается всякая
политика,
есть показатель или бездарности и элементарности в этой области, или отсутствия интереса к этой сфере бытия, непризванность к ней.
Для общества праведного не нужна
была бы
политика.
Абсолютное может
быть в душе
политика и душе народа, в субъекте социального творчества, но не в самой
политике, не в социальном объекте.
Отвлеченная и абсолютная
политика социал-демократа
есть такой же дурной и порабощающий трансцентизм, как и
политика теократическая, как папоцезаризм или цезарепапизм.
Отрицание отвлеченности и абсолютности в
политике всего менее может
быть понято, как беспринципность и безыдейность.
Духовно возрожденный человек и народ по-иному
будут делать
политику, чем те, что провозглашают внешние абсолютные принципы и отвлеченные начала.
Наша принципиально-отвлеченная
политика была лишь формой ухода от
политики.
Несколько лет тому назад ни один
политик не предвидел, на что нужно
будет направить все свои силы.
Макиавеллизм в
политике, капитализм в экономике, сиентизм в науке, национализм в жизни народов, безраздельная власть техники над человеком — все это
есть порождение этих автономий.
В дохристианском мире
была тенденция к отождествлению
политики и морали.