Неточные совпадения
Путь освобождения от «мира» для творчества
новой жизни и есть путь освобождения от греха, преодоление зла, собирание сил
духа для жизни божественной.
Творчество не в Отце и не в Сыне, а в
Духе и потому выходит из границ Ветхого и
Нового Завета.
Вечный
дух человека творит себе все
новую и
новую плоть, пока не облечется в плоть нетленную.].
Эти исключительные любители покаяния и боязливые противники творчества — враги возрождения
духа, рождения к
новой жизни.
Дух должен творить
новую плоть уже в этой земной жизни.
И если падение и порабощение старого Адама, ветхого человека укрепило в мире царство природно-родового рождения через сексуальный акт, то
новый Адам,
новый Человек мог родиться лишь от девы, зачавшей от
Духа.
В мировом новозаветном периоде загоралось сознание
новой связи по
Духу, связи в свободе, а не в необходимости.
Они не мирятся с героическими и титаническими усилиями преодолеть ветхий пол во имя раскрытия
нового пола и
нового полового соединения не в стихии рода, а в
Духе.
О
новой любви в
Духе, о
новом соединении мужчины и женщины в высшее бытие, о тайне брачной у еп.
В мистической Италии у Иохима из Флориды зародились пророческие упования
новой мировой эпохи христианства, эпохи любви, эпохи
Духа.
В
новом символизме до конца доходит и великое творческое напряжение человеческого
духа, и творческая трагедия, и болезнь
духа.
Императив творить красоту во всем и везде, в каждом акте жизни, начинает
новую мировую эпоху, эпоху
Духа, эпоху любви и свободы.
Пророческое будущее не принадлежит ни германскому
духу музыки, ни латинскому
духу пластики, а лишь синтетическому теургическому искусству, не вагнеровскому, которое все еще остается в культуре, а иному, переходящему за пределы культуры к
новому бытию.
Через искупление мир придет к
новой, творческой морали молодости, не к молодости языческой, а к молодости в
Духе Христовом.
И в нашу буржуазную эпоху с
новой силой стоит перед вершинами человечества задача создания духовного рыцарства, рыцарства в
Духе.
Любовь есть творчество
нового общения, общения в
Духе.
Новая творческая жизнь не может двигаться ни вправо, ни влево по линии «мира», а лишь ввысь и вглубь по линии
Духа.
Новозаветное христианство оправдывает государство, право, хозяйство не как откровение
нового общения в
Духе, а как послушание последствиям греха, т. е. оправдывает ветхую общественность ветхозаветно, тем, что закон нужен еще и все еще должен изобличать грех.
Путь
новой жизни человечества к общению в
Духе может лежать лишь через коллективный, соборный жертвенный подвиг, через отречение от той безопасности и устроенности, которые даются ветхой общественностью мира сего.
Государственность и анархизм одинаково чужды
духу творческому, в них не созидается
новое общение.
В творчестве, а не в послушании откроется и тайна общественности, тайна
нового общения в любви, общения в
Духе, не только людского, но и космического.
До конечной победы над злом, до преображения этого мира в
новую землю и
новое небо
дух воинственный не может и не должен быть истреблен в сердце человеческом.
Новая общественность сотворится не из элементов «мира», она сотворится в «мирском» смысле из ничего, из других истоков, лежащих вне мировой общественной эволюции, из
Духа, а не из мира.
Град
новый есть творимая Церковь, творимая в
Духе вне эволюции мира.
Новый Иерусалим явится катастрофически, а не эволюционно, из творчества
духа богочеловеческого, а не из «мира», не из ветхой общественности.
Христианское возрождение
нового, в
Духе созревшего человечества, выходящего из эпохи детского страха и опеки, может стоять лишь под знаком не церкви Петровой, а Иоанновой церкви и Иоаннова мистического предания.
Любовь есть
новая, творческая жизнь, благодатная жизнь в
Духе.
Он именно настаивал на том, что весь этот дух реформ и исправлений слишком скоро принесет известные плоды; что, увидя эти плоды, возьмутся за ум и что не только в обществе (разумеется, в известной его части) пройдет этот
новый дух, но увидят по опыту ошибку и тогда с удвоенной энергией начнут поддерживать старое.
Неточные совпадения
Как с игры да с беганья щеки // разгораются, // Так с хорошей песенки
духом // поднимаются // Бедные, забитые…» Прочитав // торжественно // Брату песню
новую (брат сказал: // «Божественно!»), // Гриша спать попробовал.
Был, после начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на то что внутренние враги были побеждены и польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам было как-то не по себе, так как о
новом градоначальнике все еще не было ни слуху ни
духу. Они слонялись по городу, словно отравленные мухи, и не смели ни за какое дело приняться, потому что не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи
новому начальнику.
Сергей Иванович внимательно слушал, расспрашивал и, возбуждаемый
новым слушателем, разговорился и высказал несколько метких и веских замечаний, почтительно оцененных молодым доктором, и пришел в свое, знакомое брату, оживленное состояние
духа, в которое он обыкновенно приходил после блестящего и оживленного разговора.
Алексей Александрович не любил этот
новый восторженный
дух.
Чудная, однако же, вещь: на другой день, когда подали Чичикову лошадей и вскочил он в коляску с легкостью почти военного человека, одетый в
новый фрак, белый галстук и жилет, и покатился свидетельствовать почтение генералу, Тентетников пришел в такое волненье
духа, какого давно не испытывал.