Неточные совпадения
Ведь проблема в том и заключается,
есть ли философия — философия, или она
есть наука или
религия.
Философия
есть особая сфера духовной культуры, отличная от науки и
религии, но находящаяся в сложном взаимодействии с наукой и
религией.
Социология, которая отрицает, что человек
есть духовное существо и что из духовного мира он черпает свои оценки,
есть не наука, а ложная философия, даже ложная
религия.
Главный предмет его исследования
есть первоначальная архаическая
религия человечества.
Для Бахофена пробуждение духа и личности, т. е. начала солнечного и мужского и победа его над исконным господством матриархата, над первобытным космическим коммунизмом, над женской
религией земли и подземных богов,
есть положительный космический процесс.
Монашески-аскетическая вражда к жизни, ressentiment по отношению к жизни,
есть реакция этики закона внутри
религии искупления и благодати, в ней нет силы, помогающей просветлению жизни.
На осевшей и затвердевшей почве ветхозаветной
религии закона и нельзя
было выше подняться.
А христианство
есть прежде всего
религия смирения.
Религия есть борьба с этим terror anticus и освобождение от него.
Религия есть отношение к Божеству греховного человечества, а греховное человечество стоит под знаком страха.
В
религии, стоящей под знаком социальной обыденности, всегда
есть утилитарный элемент.
Жизнь эта открывалась религией, но религией, не имеющею ничего общего с тою, которую с детства знала Кити и которая выражалась в обедне и всенощной во Вдовьем Доме, где можно было встретить знакомых, и в изучении с батюшкой наизусть славянских текстов; это
была религия возвышенная, таинственная, связанная с рядом прекрасных мыслей и чувств, в которую не только можно было верить, потому что так велено, но которую можно было любить.
— Господа! — возгласил он с восторгом, искусно соединенным с печалью. — Чего можем требовать мы, люди, от жизни, если даже боги наши глубоко несчастны? Если даже религии в их большинстве —
есть религии страдающих богов — Диониса, Будды, Христа?
Неточные совпадения
Грустилов сначала растерялся и, рассмотрев книгу, начал
было объяснять, что она ничего не заключает в себе ни против
религии, ни против нравственности, ни даже против общественного спокойствия.
Либеральная партия говорила или, лучше, подразумевала, что
религия есть только узда для варварской части населения, и действительно, Степан Аркадьич не мог вынести без боли в ногах даже короткого молебна и не мог понять, к чему все эти страшные и высокопарные слова о том свете, когда и на этом жить
было бы очень весело.
У ней
была своя странная
религия метемпсихозы, в которую она твердо верила, мало заботясь о догматах церкви.
Одно, что он нашел с тех пор, как вопросы эти стали занимать его,
было то, что он ошибался, предполагая по воспоминаниям своего юношеского, университетского круга, что
религия уж отжила свое время и что ее более не существует.
Левин помнил, как в то время, когда Николай
был в периоде набожности, постов, монахов, служб церковных, когда он искал в
религии помощи, узды на свою страстную натуру, никто не только не поддержал его, но все, и он сам, смеялись над ним. Его дразнили, звали его Ноем, монахом; а когда его прорвало, никто не помог ему, а все с ужасом и омерзением отвернулись.