Но при этом же я являюсь сторонником аристократического начала, как качественного начала в
человеческом обществе, именно личного, а не классового или сословного качественного начала, т. е. сторонником духовного аристократизма.
Качественное, т. е. личное аристократическое начало не только не может исчезнуть из
человеческого общества, но оно как раз наиболее выявится в обществе бесклассовом, когда классов уже не будет, ибо классы закрывают и маскируют личные качественные различия между людьми, делая их не реальными, а символическими.
Неточные совпадения
Бунт против Гегеля есть бунт во имя живой,
человеческой личности, а борьба за живую
человеческую личность превратилась в борьбу за социалистическое устройство
общества.
Общество, новое
общество, которое может быть создано лишь путем революции, может избавить
человеческую личность от нестерпимых страданий и унижений.
Но исключительная направленность сознания на
общество и на необходимость его радикального изменения приведет к забвению самой
человеческой личности, полноты ее жизни, ее права на духовое содержание жизни.
Революция низвергает «общее», давившее
человеческую личность, но она подавляет его новым «общим»,
обществом, которое требует себе полного подчинения человека.
Писарев хотел выработки нового
человеческого типа, это интересовало его больше, чем организация
общества.
Экономика определяет всю
человеческую жизнь, от нее зависит не только все строение
общества, но и вся идеология, вся духовная культура, религия, философия, мораль, искусство.
Общество не может быть организовано так, чтобы безнадежно плохой
человеческий материал подвергся муштровке и привык к условиям общественной жизни.
Религиозные верования отражают
человеческое рабство, рабство у стихийных сил природы и иррациональных сил
общества, они существуют лишь до тех пор, пока человек, социальный человек, не овладел окончательно стихийными и иррациональными силами, окружившими его таинственностью.
Материалистический и атеистический коммунизм или обречен на неудачу и на гибель, или на создание
общества, подобного механизму, в котором нельзя уже будет различить
человеческого образа.
Это ставит проблему воплощения Христовой истины и правды в жизни человечества, в
человеческой культуре и
обществе.
«Эта мысль, конечно, будет признана и наивной и еретической. Она — против всех либеральных и социалистических канонов. Но вполне допустимо, что эта мысль будет руководящей разумом интеллигенции. Иерархическая структура
человеческого общества обоснована биологией. Даже черви — неодинаковы…»
Прочтя нагорную проповедь, всегда трогавшую его, он нынче в первый раз увидал в этой проповеди не отвлеченные, прекрасные мысли и большею частью предъявляющие преувеличенные и неисполнимые требования, а простые, ясные и практически исполнимые заповеди, которые, в случае исполнения их (что было вполне возможно), устанавливали совершенно новое устройство
человеческого общества, при котором не только само собой уничтожалось всё то насилие, которое так возмущало Нехлюдова, но достигалось высшее доступное человечеству благо — Царство Божие на земле.
Неточные совпадения
Но ее Колумб, вместо живых и страстных идеалов правды, добра, любви,
человеческого развития и совершенствования, показывает ей только ряд могил, готовых поглотить все, чем жило
общество до сих пор.
Незаметно, чтоб общественные и частные добродетели свободно истекали из светлого
человеческого начала, безусловную прелесть которого
общество должно чувствовать непрестанно и непрестанно чувствовать тоже и потребность наслаждаться им.
«Отошлите это в ученое
общество, в академию, — говорите вы, — а беседуя с людьми всякого образования, пишите иначе. Давайте нам чудес, поэзии, огня, жизни и красок!» Чудес, поэзии! Я сказал, что их нет, этих чудес: путешествия утратили чудесный характер. Я не сражался со львами и тиграми, не пробовал
человеческого мяса. Все подходит под какой-то прозаический уровень.
То, что в продолжение этих трех месяцев видел Нехлюдов, представлялось ему в следующем виде: из всех живущих на воле людей посредством суда и администрации отбирались самые нервные, горячие, возбудимые, даровитые и сильные и менее, чем другие, хитрые и осторожные люди, и люди эти, никак не более виновные или опасные для
общества, чем те, которые оставались на воле, во-первых, запирались в тюрьмы, этапы, каторги, где и содержались месяцами и годами в полной праздности, материальной обеспеченности и в удалении от природы, семьи, труда, т. е. вне всех условий естественной и нравственной жизни
человеческой.
Универсализм Гегеля, Маркса, Дюргейма, Шпанна и др., признающий примат
общества над
человеческой личностью, есть ложный универсализм и основан на логике реализма понятий, для которой общее реальнее индивидуального.