Неточные совпадения
На следующий день решено
было сделать дневку. Надо
было посушить имущество, почистить седла и дать лошадям
отдых. Стрелки с утра взялись за работу. Каждый из них знал, у кого что неладно и что надо исправить.
3 часа мы шли без
отдыха, пока в стороне не послышался шум воды. Вероятно, это
была та самая река Чау-сун, о которой говорил китаец-охотник. Солнце достигло своей кульминационной точки
на небе и палило вовсю. Лошади шли, тяжело дыша и понурив головы. В воздухе стояла такая жара, что далее в тени могучих кедровников нельзя
было найти прохлады. Не слышно
было ни зверей, ни птиц; только одни насекомые носились в воздухе, и чем сильнее припекало солнце, тем больше они проявляли жизни.
К сумеркам мы дошли до водораздела. Люди сильно проголодались, лошади тоже нуждались в
отдыхе. Целый день они шли без корма и без привалов. Поблизости бивака нигде травы не
было. Кони так устали, что, когда с них сняли вьюки, они легли
на землю. Никто не узнал бы в них тех откормленных и крепких лошадей, с которыми мы вышли со станции Шмаковка. Теперь это
были исхудалые животные, измученные бескормицей и гнусом.
На другой день назначена
была дневка. Надо
было дать отдохнуть и людям и лошадям. За последние дни все так утомились, что нуждались в более продолжительном
отдыхе, чем ночной сон. Молодой китаец, провожавший нас через Сихотэ-Алинь, сделал необходимые закупки и рано утром выступил в обратный путь.
1 июля прошло в сборах. Лошадей я оставил дома
на отдыхе, из людей взял с собою только Загурского и Туртыгина. Вещи свои мы должны
были нести
на себе в котомках.
Недолго длилась наша беседа. Утренний
отдых в фанзе
был недостаточен. Организм требовал еще сна. Положив в огонь старых дров, чтобы они дольше горели, мы легли
на траву и крепко заснули.
В Мозысани у нас лежал один солдат, которому пришлось ампутировать руку: полк
был на отдыхе далеко за позициями, залетел шальной 6-дюймовый снаряд и оторвал солдату кисть руки.
Неточные совпадения
Первое время, вместо спокойствия и
отдыха, попав
на эти страшные, с ее точки зрения, бедствия, Дарья Александровна
была в отчаянии: хлопотала изо всех сил, чувствовала безвыходность положения и каждую минуту удерживала слезы, навертывавшиеся ей
на глаза.
«Я не Питер Шлемиль и не
буду страдать, потеряв свою тень. И я не потерял ее, а самовольно отказался от мучительной неизбежности влачить за собою тень, которая становится все тяжелее. Я уже прожил половину срока жизни, имею право
на отдых. Какой смысл в этом непрерывном накоплении опыта? Я достаточно богат. Каков смысл жизни?.. Смешно в моем возрасте ставить “детские вопросы”».
Еще недавно,
на постройке железной дороги, Клим слышал «Дубинушку»; там ее
пели лениво, унывно, для
отдыха, а здесь бодрый ритм звучит властно командуя, знакомые слова кажутся новыми и почему-то возбуждают тревожное чувство.
«Или они под паром, эти поля, — думал я, глядя
на пустые, большие пространства, — здешняя почва так же ли нуждается в
отдыхе, как и наши северные нивы, или это нерадение, лень?» Некого
было спросить; с нами ехал К. И. Лосев, хороший агроном и практический хозяин, много лет заведывавший большим имением в России, но знания его останавливались
на пшенице, клевере и далее не шли.
И как не
было успокаивающей, дающей
отдых темноты
на земле в эту ночь, а
был неясный, невеселый, неестественный свет без своего источника, так и в душе Нехлюдова не
было больше дающей
отдых темноты незнания. Всё
было ясно. Ясно
было, что всё то, что считается важным и хорошим, всё это ничтожно или гадко, и что весь этот блеск, вся эта роскошь прикрывают преступления старые, всем привычные, не только не наказуемые, но торжествующие и изукрашенные всею тою прелестью, которую только могут придумать люди.