Неточные совпадения
— Что это? — оглянулись все. А это Колесников запел. Свирепо нахмурился, злобно косит круглым глазом и на свой могучий
голос перенял у
матроса безмерную скорбь и тягу земли...
Примолкли, посмеиваясь и подмигивая Андрею Иванычу: ну-ка еще,
матрос, гаркни, гаркни! Но чей-то
голос явственно отчеканил...
— Измучился я тут, — незнакомым, робким и доверчивым
голосом отвечает
матрос, — все чудится что-то. Должно, гроза идет, погромыхивает будто.
Смутно проходит перед глазами побледневшее лицо
матроса, словно издали слышится его спокойный, ласково-покорный
голос.
Но вот уже и над ухом прозвучал призывный
голос смерти: ушел из шайки на свободу Андрей Иваныч,
матрос.
— Так-то, Андрей Иваныч! Ловко! — сказал Жегулев, по звуку
голоса совсем спокойно, и опустил ветку: качаясь, смахнула она мертвый лист на плечо
матроса.
Здесь также было много пивных, таверн, кухмистерских и трактиров с выразительными вывесками на всех языках и немало явных и тайных публичных домов, с порогов которых по ночам грубо размалеванные женщины зазывали сиплыми
голосами матросов.
Неточные совпадения
«Вот так, вот так! — кричали одобрительно
голоса наверху, — под крылья-то подцепи ей!» (Под крыльями
матросы разумели плавательные ласты, которые формой и величиной в самом деле походят на крылья.)
«Ваше высокоблагородие! — прервал
голос мое раздумье: передо мной
матрос. — Катер отваливает сейчас; меня послали за вами». На рейде было совсем не так тихо и спокойно, как в городе. Катер мчался стрелой под парусами. Из-под него фонтанами вырывалась золотая пена и далеко озаряла воду. Через полчаса мы были дома.
Вдруг раздался пронзительный свист, но не ветра, а боцманских свистков, и вслед за тем разнесся по всем палубам крик десяти
голосов: «Пошел все наверх!» Мгновенно все народонаселение фрегата бросилось снизу вверх; отсталых
матросов побуждали боцмана.
В первые минуты на забрызганном грязью лице его виден один испуг и какое-то притворное преждевременное выражение страдания, свойственное человеку в таком положении; но в то время, как ему приносят носилки, и он сам на здоровый бок ложится на них, вы замечаете, что выражение это сменяется выражением какой-то восторженности и высокой, невысказанной мысли: глаза горят, зубы сжимаются, голова с усилием поднимается выше, и в то время, как его поднимают, он останавливает носилки и с трудом, дрожащим
голосом говорит товарищам: «простите, братцы!», еще хочет сказать что-то, и видно, что хочет сказать что-то трогательное, но повторяет только еще раз: «простите, братцы!» В это время товарищ-матрос подходит к нему, надевает фуражку на голову, которую подставляет ему раненый, и спокойно, равнодушно, размахивая руками, возвращается к своему орудию.
Над головами стояло высокое звездное небо, по которому беспрестанно пробегали огненные полосы бомб; налево, в аршине, маленькое отверстие вело в другой блиндаж, в которое виднелись ноги и спины
матросов, живших там, и слышались пьяные
голоса их; впереди виднелось возвышение порохового погреба, мимо которого мелькали фигуры согнувшихся людей, и на котором, на самом верху, под пулями и бомбами, которые беспрестанно свистели в этом месте, стояла какая-то высокая фигура в черном пальто, с руками в карманах, и ногами притаптывала землю, которую мешками носили туда другие люди.