Да, пока достаточно и этого. Ты заметил, что большая буква снята с моего «я»? — она выброшена мною вместе с револьвером. Это знак покорности и равенства, ты понимаешь? Быть равным с тобою — вот клятва, которую я принес себе и Марии.
Как король, я присягнул на верность твоей конституции, но не изменю клятве, как король: от прежней жизни моей я сохранил уважение к договорам. Клянусь, я буду верным твоим товарищем по общей каторге нашей и не убегу один!
Неточные совпадения
— Так, пустое. Нет, мне интересно,
как вы будете говорить с
королем: наверное, он предложит вам очень большое зло. А большое зло — большое добро, не так ли? — Он рассмеялся и дружески кивнул мне.
— И так далее, и так далее, — равнодушно прервал чтение
король. — Достаточно, маркиз, закройте ваш портфель. Так
как же вы смотрите на это, любезный Вандергуд?
— Оставьте, Вандергуд! Республика, демократия! Это глупости. Вы сами хорошо знаете, что
король всегда необходим. У вас, в Америке, также будет
король.
Как можно без
короля: кто же ответит за них Богу? Нет, это глупости.
— Конечно, недоразумение, маркиз прав. Газеты называют это революцией, но лучше поверьте мне, я знаю мой народ: это простое недоразумение. Теперь они сами плачут.
Как можно без
короля? Тогда совсем не было бы
королей, вы понимаете,
какие глупости! Они ведь говорят, что можно и без Бога. Нет, надо пострелять, пострелять!
— До свидания, до свидания, любезный Вандергуд. У вас прекрасная фигура… о,
какой молодец! На этих днях маркиз заедет к вам. Что я еще хотел сказать? Ах да: желаю вам, чтобы и у вас в Америке был поскорее
король… Это необходимо, мой друг, этим все равно кончится! О ревуар!
— Я не шучу. Вы ошибаетесь. И, простите за прямоту, мой друг: в своих суждениях о
короле он в этот раз был выше вас. Вы видели только цыпленка, образ, узкоматериальный и только смешной, — он самосозерцал себя
как символ. Оттого он так спокоен, и, нет сомнения, — он вернется к своему излюбленному народу.
Король необходим
как раз для того, чтобы нарушать закон, чтобы была воля, стоящая выше закона!
Он, между прочим, с гордостью рассказывал,
как король Сандвичевых островов, глядя на его бороду и особенное платье, принял его за важное лицо и пожал ему руку.
А когда мысленно делаю себя чьим-нибудь судьей, то я, в здравом уме, думаю,
как король Лир думал в своем помешательстве: стоит только вникнуть в историю преступлений и видишь: «нет виноватых».
И Панауров стал объяснять, что такое рак. Он был специалистом по всем наукам и объяснял научно все, о чем бы ни зашла речь. Но объяснял он все как-то по-своему. У него была своя собственная теория кровообращения, своя химия, своя астрономия. Говорил он медленно, мягко, убедительно и слова «вы не можете себе представить» произносил умоляющим голосом, щурил глаза, томно вздыхал и улыбался милостиво,
как король, и видно было, что он очень доволен собой и совсем не думает о том, что ему уже 50 лет.
— Мы, журналисты, неуязвимы, — сказал Галуэй, —
как короли, и никогда не точим ножи вслух.
Неточные совпадения
Помнишь,
как мы с тобой бедствовали, обедали на шерамыжку и
как один раз было кондитер схватил меня за воротник по поводу съеденных пирожков на счет доходов аглицкого
короля?
— Приобретение нечестным путем, хитростью, — сказал Левин, чувствуя, что он не умеет ясно определить черту между честным и бесчестным, — так,
как приобретение банкирских контор, — продолжал он. — Это зло, приобретение громадных состояний без труда,
как это было при откупах, только переменило форму. Le roi est mort, vive le roi! [
Король умер, да здравствует
король!] Только что успели уничтожить откупа,
как явились желевные дороги, банки: тоже нажива без труда.
И, отделав
как следовало приятельницу Анны, княгиня Мягкая встала и вместе с женой посланника присоединилась к столу, где шел общий разговор о Прусском
короле.
Председатель никак не мог понять,
как Павел Иванович, так хорошо и, можно сказать, тонко разумевший игру, мог сделать подобные ошибки и подвел даже под обух его пикового
короля, на которого он, по собственному выражению, надеялся,
как на Бога.
Прелат одного монастыря, услышав о приближении их, прислал от себя двух монахов, чтобы сказать, что они не так ведут себя,
как следует; что между запорожцами и правительством стоит согласие; что они нарушают свою обязанность к
королю, а с тем вместе и всякое народное право.