Неточные совпадения
Самого позднего бекаса, и не худого, я убил 18 октября,
в степи, около небольшой осенней лужи, когда уже
лежал мелкий снежок, а самого раннего — 23 марта, когда еще
в неприкосновенной целости
лежала белая, блестящая громада
снегов и таяло только
в деревнях по улицам.
Весною, пролетом, гуси показываются очень рано; еще везде, бывало,
лежит снег, пруды не начинали таять, а стаи гусей вдоль по течению реки летят да летят
в вышине, прямо на север.
Чем ранее начинаются палы, тем они менее опасны, ибо опушки лесов еще сыры, на низменных местах стоят лужи, а
в лесах
лежат сувои
снега.
Если же удастся разбить стаю
в разноту или найти куропаток, зарывшихся
в снегу по разнице, то убить их много;
в последнем случае они так крепко
лежат, что надобно их выталкивать ногой.
Часов
в десять утра куропатки улетают
в те места, где ночевали, и проводят там на отдыхе несколько часов:
лежат до половины зарывшись
в снег и даже спят.
Летом русак так же сер, как и беляк, и не вдруг различишь их, потому что летний русак отличается от летнего беляка только черным хвостиком, который у него несколько подлиннее, черною верхушкою ушей, большею рыжеватостью шерсти на груди и боках; но зимой они не похожи друг на друга: беляк весь бел как
снег, а у русака, особенно старого, грудь и брюхо несколько бледно-желтоваты, по спине
лежит довольно широкий, весьма красивый пестрый ремень из темных желтоватых и красноватых крапинок,
в небольших завитках, или, точнее сказать, вихрях, похожий на крымскую крупную мерлушку.
Покуда пороши еще мелки и снежной норы сделать нельзя, русаки ложатся предпочтительно по горным долочкам, поросшим каким-нибудь степным кустарником, также по межам, где обыкновенно придувает
снег к нагнувшейся высокой траве; нередко сходят они с гор
в замерзшие, камышистые болота (если они есть близко) и выбирают для логова иногда большие кочки;
в чистой и гладкой степи русаки
лежат под кустиками ковыля.
Неточные совпадения
И точно, такую панораму вряд ли где еще удастся мне видеть: под нами
лежала Койшаурская долина, пересекаемая Арагвой и другой речкой, как двумя серебряными нитями; голубоватый туман скользил по ней, убегая
в соседние теснины от теплых лучей утра; направо и налево гребни гор, один выше другого, пересекались, тянулись, покрытые
снегами, кустарником; вдали те же горы, но хоть бы две скалы, похожие одна на другую, — и все эти
снега горели румяным блеском так весело, так ярко, что кажется, тут бы и остаться жить навеки; солнце чуть показалось из-за темно-синей горы, которую только привычный глаз мог бы различить от грозовой тучи; но над солнцем была кровавая полоса, на которую мой товарищ обратил особенное внимание.
И постепенно
в усыпленье // И чувств и дум впадает он, // А перед ним воображенье // Свой пестрый мечет фараон. // То видит он: на талом
снеге, // Как будто спящий на ночлеге, // Недвижим юноша
лежит, // И слышит голос: что ж? убит. // То видит он врагов забвенных, // Клеветников и трусов злых, // И рой изменниц молодых, // И круг товарищей презренных, // То сельский дом — и у окна // Сидит она… и всё она!..
По площади ползали окровавленные люди, другие молча подбирали их, несли куда-то; валялось много шапок, галош; большая серая шаль
лежала комом, точно
в ней был завернут ребенок, а около ее, на
снеге — темная кисть руки вверх ладонью.
Но поутру,
лежа в постели, раскуривая первую папиросу, он подумал, что Дронов — полезное животное. Вот, например, он умеет доставать где-то замечательно вкусный табак. На новоселье подарил отличный пейзаж Крымова, и, вероятно, он же посоветовал Таисье подарить этюд Жуковского — сосны, голубые тени на
снегу. Пышное лето, такая же пышная зима.
Станция называется Маймакан. От нее двадцать две версты до станции Иктенда. Сейчас едем. На горах не оттаял вчерашний
снег; ветер дует осенний; небо скучное, мрачное; речка потеряла веселый вид и опечалилась, как печалится вдруг резвое и милое дитя. Пошли опять то горы, то просеки, острова и долины. До Иктенды проехали
в темноте,
лежа в каюте, со свечкой, и ничего не видали. От холода коченели ноги.