Неточные совпадения
Я не знаю, кого назвать настоящим
охотником, — выражение, которое будет нередко употребляться мною: того ли, кто, преимущественно охотясь за болотною дичью и вальдшнепами, едва удостоивает своими
выстрелами стрепетов, куропаток и молодых тетеревов и смотрит уже с презрением на всю остальную дичь, особенно на крупную, или того, кто, сообразно временам года, горячо гоняется за всеми породами дичи: за болотною, водяною, степною и лесною, пренебрегая всеми трудностями и даже находя наслаждение в преодолении этих трудностей?
Неминуемый толчок от
выстрела только прижмет приклад к плечу, и скула
охотника, следственно и голова не почувствуют никакого сотрясения, неприятного и даже болезненного, если стреляешь много.
Это опасение может войти в привычку, так укорениться, так овладеть мыслию
охотника, что он беспрестанно будет пропускать благоприятную минуту для
выстрела.
Кроме того, что наведение на цель и держание на цели (разумеется, в сидящую птицу) производит мешкотность, оно уже не годится потому, что как скоро руки у
охотника не тверды, то чем долее будет он целиться, тем более будут у него дрожать руки; мгновенный же прицел и
выстрел совершенно вознаграждают этот недостаток.
Самые блистательные охотничьи
выстрелы, по-моему, бывают в бекаса, когда он играет вверху, не боясь присутствия
охотника, потому что, завидя его, сейчас поднимется высоко. Бекасиной дробью редкое ружье может достать его. Это были мои любимые
выстрелы, и в этом случае я употреблял с успехом дробь 7-го нумера, которая, будучи покрупнее, летит дальше и бьет крепче.
—
Охотники, кончив весеннюю стрельбу на высыпках, пользуются токами и бьют дупелей из-под собаки: по вечерам — до глубоких сумерек, по утренним зарям — до солнечного восхода; но по утрам дупели скоро от
выстрелов разлетаются в глухие места болот, иногда не в близком расстоянии, где и остаются до вечера.
Когда же у самого их жилища раздается
выстрел — поднимается все летучее население болота и окружает
охотника, наполняя воздух различным криком и писком своих голосов и шумом своих полетов; только одни самки или самцы, сидящие на яйцах, не слетают с них до тех пор, пока опасность не дойдет до крайности.
В образе жизни и нравах совершенно сходен с травником, вместе с ним живет в болотах, только гораздо в меньшем числе, отличается такою же горячностью к детям и так же бросается на
охотников с криком, чрезвычайно похожим на стон или хныканье, но
охотники стреляют их неохотно; перебив прежде куликов болотных и травников, потом уже
охотники удостоивают
выстрелами поручейников, отчего они иногда менее истребляются.
Охотник редко удостаивает песчаников своим
выстрелом, особенно потому, что в стайки они никогда не собираются, а стрелять в одного — не стоит тратить заряда.
Ружье сильно потянуло, следовательно
выстрел не мог быть верен; но обе птицы упали; [К удивлению моему, это случалось со мной несколько раз, равно как и с другими
охотниками.
Конечно, только
охотник, принявший в соображение дальность меры, расстояние между летевшими птицами, несоразмерную с их величиною крупноту дроби, неверность
выстрела, невероятно счастливый разнос дроби и редкость добычи, — может вообразить мою тогдашнюю безумную радость. Желаю каждому страстному
охотнику, возвращаясь домой, так удачно разрядить свое ружье!
Иногда утка полощется в какой-нибудь луже или щелочет носом в жидкой грязи, а селезень, как часовой, стоит на берегу или на кочке;
охотник подъезжает к нему в меру, но утка не видит или не замечает ничего; селезень пошевеливается, повертывается, покрякивает, как будто подает ей голос, ибо видит опасность, но утка не обращает внимания; один он не летит прочь — и меткий
выстрел убивает его наповал.
Если утка скрывается с утятами в отдельном камыше или береговой траве и
охотник с собакой подойдет к ней так близко, что уйти некуда и некогда, утка выскакивает или вылетает, смотря по расстоянию, также на открытую воду и производит тот же маневр: ружейный
выстрел прекращает тревогу и убивает матку наповал.
Но от доброй собаки трудно ей отделаться: она не даст ей уползти на берег, а внимательный и опытный
охотник, зная по направлению утиной головы, где должна вынырнуть утка, подстережет появление ее носа и метким
выстрелом, после мгновенного прицела, раздробит полусокрытую в воде ее голову.
Чирки с весны парами, а потом и в одиночку попадаются
охотникам везде, где только есть вода, в продолжение всего лета, но они особенно любят маленькие речки, озерки и лужи, часто в самом селении находящиеся; прилетают даже к русским уткам. В осеннее время иногда сделать очень удачный
выстрел в навернувшуюся нечаянно стаю чирят, и мне случилось один раз убить из одного ствола моего ружья, заряженного рябчиковою дробью, девять чирков.
Видимая возможность убить утку, плавающую в меру и не улетающую от
выстрелов, надежда на свое проворство и меткость прицела, уверенность в доброте любимого ружья, желание отличиться перед товарищами и, всего более, трудность, почти не возможность успеха раздражали самолюбие
охотников и собирали иногда около гоголей, плавающих на небольшом пруде или озере, целое общество стрелков.
Бедная утка, наконец, выбивалась из сил, не могла держать своего тела глубоко погруженным в воде, начинала чаще выныривать, медленнее погружаться, и удачный
выстрел доставлял победу которому-нибудь из
охотников.
Что же касается до того, что гоголь, окруженный
охотниками, не поднимается с воды от их
выстрелов, то, без сомнения, он чувствует опасность подъема по инстинкту, в чем и не ошибается: поднявшись с воды, он был бы убит в ту же минуту влет несколькими
выстрелами.
Во множестве они очень сторожки и не допускают на ружейный
выстрел, даже картечью, хотя бы
охотник подъезжал на крестьянской телеге, обтыканной зелеными ветвями, или спрятанный в возу травы или сена.
Степные кулики в степях то же, что болотные кулики в болотах: так же далеко встречают человека, собаку, даже всякое животное, приближающееся к их гнездам или детям, так же сначала налетают близко на
охотника, вьются над ним и садятся кругом, стараясь отвесть его в противоположную сторону, но все это делают они с меньшей горячностью и большею осторожностью. После нескольких
выстрелов степные кулики отдаляются и становятся сторожки.
Впрочем, в степях, не слыхавших ружейного
выстрела, первый натиск кроншнепов, особенно на едущего
охотника с собакою, бывает очень смел.
Вышибить из стаи одним или двумя
выстрелами несколько штук только в том случае, если местность позволит подкрасться из-за чего-нибудь к бродящей стае или если она налетит на
охотника, который имел возможность притаиться в кусту, в рытвине, в овражке, в камыше или просто на земле, но для этого нужно, чтобы
охотник знал заранее, когда прилетают кроншнепы и на каком любимом месте садятся, чтоб он дожидался их или увидел по крайней мере издали летящую стаю.
Косач тетерев — тот же дикий петух, и ничего, нет мудреного, что он, особенно старый, в сильные ноябрьские морозы укрепленный холодом, уже не подпускающий
охотника близко, очень редко подвергается губительному действию охотничьих
выстрелов.
[Много раз случалось со мной и с другими
охотниками, что тетерев выдерживал по два и по три
выстрела и улетал даже не подбитый.
Мне сказывал вполне достоверный
охотник, что ему привелось выстрелить семь раз в одного косача, который после седьмого
выстрела закудахтал и улетел невредим.
Надобно прибавить, что кудахтанье считается признаком, что тетерев не ранен] Прямым доказательством моему мнению служит то, что такой же косач, поднятый
охотником нечаянно в лесу в конце весны, летом и даже в начале осени, падает мертвый, как сноп, от вашего
выстрела, хотя ружье было заряжено рябчиковой дробью и хотя мера была не слишком близка.
Наконец, где то удовольствие, которое чувствует стрелок от удачных, блистательных
выстрелов по дальности расстояния или неудобству, побежденным далекобойностью ружья, меткостью и проворством? —
выстрелов, которые весьма нередко случаются при стрельбе с подъезда и сохраняются навсегда в памяти
охотника?..
Если же поблизости, иногда на тех же хлебных десятинах, находятся деревья, то после первого
выстрела они сейчас рассядутся на них, чтоб опять спуститься на корм, когда
охотник удалится.
Собака с долгим чутьем, не гоняющаяся за взлетающей дичью, много поправит неудобства этой стрельбы: она сейчас потянет и тем издали укажет, где сидит вальдшнеп;
охотник не пройдет мимо и поставит себя в такое положение, чтоб кусты и мелкий лес не помешали
выстрелам.
Только в этом случае допустить, что чем больше стрелков, тем лучше: расставленные по своим местам, они друг другу не мешают, а помогают, потому что, испуганный
выстрелом одного
охотника, вальдшнеп налетит на другого, а от другого на третьего и так далее, и кто-нибудь да убьет его.