Неточные совпадения
Один раз, сидя на окошке (с этой минуты
я все уже твердо помню), услышал
я какой-то жалобный визг в саду; мать
тоже его услышала, и когда
я стал просить, чтобы послали посмотреть, кто это плачет, что, «верно, кому-нибудь больно» — мать послала девушку, и та через несколько минут принесла в своих пригоршнях крошечного, еще слепого, щеночка, который, весь дрожа и не твердо опираясь на свои кривые лапки, тыкаясь во все стороны головой, жалобно визжал, или скучал, как выражалась моя нянька.
Разумеется,
я тоже очень обрадовался и этому предложению, и мать
тоже на него согласилась.
Мне тоже дали небольшой кусочек с ребер, и
я нашел его необыкновенно вкусным, что утверждал и мой отец.
Мне тоже казалось это забавным, и не подозревал
я тогда, что сам буду много терпеть от подобной забавы.
Волков стоял за дверью,
тоже почти плакал и не смел войти, чтоб не раздражить больного; отец очень грустно смотрел на
меня, а мать — довольно было взглянуть на ее лицо, чтоб понять, какую ночь она провела!
Мать опять отпустила
меня на короткое время, и, одевшись еще теплее,
я вышел и увидел новую,
тоже не виданную
мною картину: лед трескался, ломался на отдельные глыбы; вода всплескивалась между ними; они набегали одна на другую, большая и крепкая затопляла слабейшую, а если встречала сильный упор, то поднималась одним краем вверх, иногда долго плыла в таком положении, иногда обе глыбы разрушались на мелкие куски и с треском погружались в воду.
Я снова принялся рассказывать, Евсеич
тоже.
Мне тоже это было очень досадно, хотя
я чувствовал немножко, что мещеряки правы, и только две застреленные куропатки, которых
я держал в своих руках,
меня утешали.
Когда
я лег спать в мою кроватку, когда задернули занавески моего полога, когда все затихло вокруг, воображение представило
мне поразительную картину; мертвую императрицу, огромного роста, лежащую под черным балдахином, в черной церкви (
я наслушался толков об этом), и подле нее, на коленях, нового императора,
тоже какого-то великана, который плакал, а за ним громко рыдал весь народ, собравшийся такою толпою, что край ее мог достать от Уфы до Зубовки, то есть за десять верст.
Слезы высохли у
меня на глазах, сестрица
тоже перестала плакать.
Наконец кончилась стукотня топоров, строганье настругов и однообразное шипенье пил; это
тоже были для
меня любопытные предметы:
я любил внимательно и подолгу смотреть на живую работу столяров и плотников, мешая им беспрестанными вопросами.
Дарья Васильевна с первого взгляда
мне не очень понравилась, да и заметил
я, что она с Александрой Ивановной недружелюбно обходилась; но впоследствии
я убедился, что она была
тоже добрая, хотя и смешная женщина.
Потом прочел
я «Арфаксад, халдейская повесть», не помню, чье сочинение, и «Нума, или Процветающий Рим»,
тоже Хераскова, и много других книг в этом роде.
Чтение всех этих новых книг и слушанье разговоров гостей, в числе которых было много людей,
тоже совершенно для
меня новых, часто заставляло
меня задумываться: для думанья же
я имел довольно свободного времени.
Мне тоже захотелось выудить что-нибудь покрупнее, и хотя Евсеич уверял, что
мне хорошей рыбы не вытащить, но
я упросил его дать
мне удочку побольше и также насадить большой кусок.
В этой работе было что-то доброе, веселое, так что
я не вдруг поверил, когда
мне сказали, что она
тоже очень тяжела.
На дворе радостным лаем встретили нас Сурка и Трезор (легавая собака, которую
я тоже очень любил);
я не успел им обрадоваться, как увидел, что на крыльце уже стояли двое дядей, Ерлыкин и Каратаев, и все четыре тетушки: они приветствовали нас громким вытьем, какое уже слышал
я на дедушкиных похоронах.
Неточные совпадения
Городничий. Вам
тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично…
Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Анна Андреевна. Приходи, Осип, ко
мне,
тоже получишь.
(Раскуривая сигарку.)Почтмейстер,
мне кажется,
тоже очень хороший человек. По крайней мере, услужлив.
Я люблю таких людей.
Почтмейстер (продолжая читать).Хм… хм… хм… хм… «сивый мерин. Почтмейстер
тоже добрый человек…» (Оставляя читать.)Ну, тут обо
мне тоже он неприлично выразился.
Хлестаков. Покорно благодарю.
Я сам
тоже —
я не люблю людей двуличных.
Мне очень нравится ваша откровенность и радушие, и
я бы, признаюсь, больше бы ничего и не требовал, как только оказывай
мне преданность и уваженье, уваженье и преданность.