Неточные совпадения
— Когда Княжевичи жили в Уфе, то мы видались очень часто, и мы с сестрой игрывали вместе с их старшими сыновьями, Дмитрием и Александром, которые также
были тут и которых я не скоро узнал; но когда мать все это мне напомнила и растолковала, то я вдруг закричал: «Ах, маменька, так это те Княжевичи, которые учили меня бить лбом грецкие орехи!» Восклицание мое возбудило
общий смех.
Решить
было легко, да исполнить трудно: отец мой знал это очень хорошо; но, сверх его ожиданья и к большому удовольствию, мать моя скоро уступила
общим просьбам и убеждениям.
Но всего более приводили меня в отчаяние товарищи: старшие возрастом и ученики средних классов не обращали на меня внимания, а мальчики одних лет со мною и даже моложе, находившиеся в низшем классе, по большей части
были нестерпимые шалуны и озорники; с остальными я имел так мало сходного,
общего в наших понятиях, интересах и нравах, что не мог с ними сблизиться и посреди многочисленного общества оставался уединенным.
Она немедленно уехала к Бенису и часа через два опять приехала ко мне с блистающим радостью лицом: доктора прямо от меня отправились в совет гимназии, где подписали
общее свидетельство, в котором
было сказано, что «совершенно соглашаясь с мнением г-на доктора Бениса, они считают необходимым возвратить казенного воспитанника Аксакова на попечение родителей в деревню; а к прописанному для больного декокту полагают нелишним прибавить такие-то медикаменты и предписать впоследствии крепительные холодные ванны».
Версты за четыре до Аксакова, на самой меже нашего владения, я проснулся, точно кто-нибудь разбудил меня; когда проехали мы между Липовым и
Общим колком и выехали на склон горы, должно
было немедленно открыться наше Аксаково с огромным прудом, мельницей, длинным порядком изб, домом и березовыми рощами.
Такие слова вкрадчиво западали в мой детский ум, и следствием того
было, что один раз тетка уговорила меня посмотреть игрище тихонько; и вот каким образом это сделалось: во все время святок мать чувствовала себя или не совсем здоровою, или не совсем в хорошем расположении духа;
общего чтения не
было, но отец читал моей матери какую-нибудь скучную или известную ей книгу, только для того, чтоб усыпить ее, и она после чая, всегда подаваемого в шесть часов вечера, спала часа по два и более.
Все
пело, плясало, говорило, хохотало — и в самом разгаре, в чаду шумного
общего веселья, те же сильные руки завертывали меня в шубу и стремительно уносили из волшебного сказочного мира…
Товарищи ли мои
были совсем другие мальчики, чем прежде, или я сделался другим — не знаю, только я не замечал этого, несносного прежде, приставанья или тормошенья учеников; нашлись
общие интересы, родилось желание сообщаться друг с другом, и я стал ожидать с нетерпением того времени, когда надо ехать в гимназию.
Домашним хозяйством никто не занимался, и оно шло весьма плохо, даже стол
был очень дурен, и по этому обстоятельству случилось со мной вот какое приключение: один раз за ужином (мы ужинали всегда в большом доме за
общим столом) подали ветчину; только что я, отрезав кусок, хотел положить его в рот, как стоявший за моим стулом Евсеич толкнул меня в спину; я обернулся и с изумлением посмотрел на своего дядьку; он покачал головой и сделал мне знак глазами, чтобы я не
ел ветчины; я положил кусок на тарелку и тут только заметил, что ветчина
была тухлая и даже червивая; я поспешно отдал тарелку.
Мы с Александром Панаевым, прицепив свои шпаги, целое воскресенье бегали по всем городским улицам, и как тогда это
была новость, то мы имели удовольствие обращать на себя
общее внимание и любопытство.
Пастора играл в Казани преплохой актер Максим Гуляев, и это лицо в пьесе казалось мне и всей публике нестерпимо скучным, так что длинный монолог, который он читает барону Нейгофу,
был сокращен в несколько строк по
общему желанию зрителей.
Стихи Озерова
были тогда пленительной новостью; они увлекали всех, и игра Плавильщикова в роли Эдипа произвела
общий восторг.
Впрочем, мы оба не
были на представлении, и я говорю об неудаче этого спектакля по
общему отзыву не студентов, а учителей и посторонних зрителей; студенты же, напротив, особенно актеры, превозносили похвалами Дмитриева.
Несмотря на совершенное неумение держать себя, на смешные позы и еще более смешные жесты одной правой рукой, тогда как левая точно
была привязана у него за спиной, несмотря на положительно дурное исполнение обыкновенных разговоров с своим слугою и бедным стариком, — Дмитриев в сцене с другом, которому рассказывает свои несчастия, и в примирении с женой выражал столько силы внутреннего чувства, что все зрители, в том числе и я,
были совершенно увлечены, и
общее восхищение выражалось неистовыми рукоплесканиями.
Пиеса давалась у нас уже в третий раз и
общим старанием, особенно моим,
была довольно хорошо слажена.
Много
есть неизъяснимо обаятельного в возбуждении
общего восторга!
Тут был Проласов, заслуживший // Известность низостью души, // Во всех альбомах притупивший, // St.-Priest, твои карандаши; // В дверях другой диктатор бальный // Стоял картинкою журнальной, // Румян, как вербный херувим, // Затянут, нем и недвижим, // И путешественник залётный, // Перекрахмаленный нахал, // В гостях улыбку возбуждал // Своей осанкою заботной, // И молча обмененный взор // Ему
был общий приговор.
Неточные совпадения
Дети, которые при рождении оказываются не обещающими
быть твердыми в бедствиях, умерщвляются; люди крайне престарелые и негодные для работ тоже могут
быть умерщвляемы, но только в таком случае, если, по соображениям околоточных надзирателей, в
общей экономии наличных сил города чувствуется излишек.
На небе
было всего одно облачко, но ветер крепчал и еще более усиливал
общие предчувствия.
Искусственные примеси сверху донизу опутали Глупов, и ежели можно сказать, что в
общей экономии его существования эта искусственность
была небесполезна, то с не меньшею правдой можно утверждать и то, что люди, живущие под гнетом ее,
суть люди не весьма счастливые.
Вообще политическая мечтательность
была в то время в большом ходу, а потому и Бородавкин не избегнул
общих веяний времени.
Началось
общее судбище; всякий припоминал про своего ближнего всякое, даже такое, что тому и во сне не снилось, и так как судоговорение
было краткословное, то в городе только и слышалось: шлеп-шлеп-шлеп!